Без заглавия
Хмуро смотрит солнце.
Грохот машин... Однообразный бег бесконечного ремня. Грозный ритм поршней. Короткие вздохи цилиндров. Монотонный стук молота и визг стали. Неизменно изо дня в день совершает свой непреложный круг жизнь этого мрачного здания. Исполинская труба дышит к синему своду черным дыханием.
Сгибается спина над станком, лихорадочно-быстро работают руки. В ушах стоит холодный говор металла. Тупо смотрит зрачок на скучные шаги рычагов. Лениво вертится мысль вокруг своего центра и кладет на лицо печать бесстрастия. На бледном челе холодный пот напряжения... Так всю жизнь. День за днем по двенадцати часов в сутки.
Двенадцать часов.
Смеется солнце.
Вот в лучах скорого будущего -- флаг скромных желаний. Разогнулась спина. Грохот ада не давит души. Взор блещет надеждой и посылает кому-то улыбку борца-победителя. Над морем голов легко колышется Красное знамя и из груди толпы льется мощная песнь свободы.
Вот пронесся звонкий клик о праве в борьбе. Вот вдохновенное слово проповедника, гордая, бессмертная музыка призыва, гармония мысли, души и речи. Вперед, на яркий огонек во тьме исканий! Вперед, за право обиженных, за право сна, труда и отдыха!..
Восемь часов.
Плачет солнце в глубинах океанов.
Кровавая одежда палача, хищный взгляд его змеиных глаз, кровожадное потирание ладоней друг о друга... Смертельное спокойствие подмостков с силуэтом серых перекладин на фоне темной ночи...
Из бездны преступлений растет смрадный цветок Греха и насыщает мрак. В объятиях молчания безумие творит свое черное дело.
С сухим шепотом обвило кольцо бичевы верхнюю часть белого савана...
Тьму прорезал дикий крик нечеловеческих мук, крик, в котором переплелись и жажда жизни, и проклятие богам, и ярость бессилия, и надежда, и тупая безнадежность, и безумный страх небытия. Прорезал тьму, ударился о холодный, равнодушный камень стен двора и оборвался... Страшный хрип... По белому мешку скользнули судороги... Быстрые, цепкие движения смерти... Все тише, тише...
Ночь приняла последний слабый звук сдавленного горла. Жизнь погрузилась в глубины безвозвратного.
За стеной безучастный стук экипажей и будничный говор живых. Двадцать четыре часа.
Е. В.
