Земляки - 2

Земляки. Часть 2

Вот как рассказывает в своих письмах о многогранной трудовой жизни прииска Мешков Николай Капитонович: «Лучшие мои годы связаны с работой на прииске. Мой отец и брат Анатолий с 1930 года работали на прииске «Сомнительный», а я там трудился с 1932 года. С 1934 по 1936 годы служил в армии, где окончил школу пулеметчиков, горнолыжников и военных юристов. После демобилизации в 1937 году приехал на Херпучи и по предложению директора прииска Ли-Син-Чена, вместе с отцом, стал работать инструктором в Горпромуче. Директором Горпроуча был Амелин Федор Степанович. А завучем –Масалов Григорий Алексеевич.Готовили для приисков токарей, слесарей, кузнецов и электриков. Срок обучения один год. Поначалу интерес к учебе у ребят был небольшой. Все, что они делали, шло в литейку на переплавку. Договорился и сводил своих учеников на экскурсию на драгу. Там же решили делать детали, нужные для драги. Мы получили большой заказ на болты, гайки и шайбы. Ребята стали работать с увлечением, их изделия пошли в дело. Потом мы начали делать инструменты: слесарные тисочки, пассатижи, напильники, метчики, лерки. Я научил ребят не только работать на токарном, фрезерном, сверлильном станках, но и самим отковывать резцы и делать пайку победита. Получились хорошие слесаря-универсалы. Запомнились лучшие из них: Диденко, Амелин, Дуся Пивкина, позднее стала Пинегиной. Она не просто хороший специалист а токарь-художник. А вот из Феди Степанцова хорошего токаря не получилось, за год едва научился болты нарезать. После выпуска группы, в 1938 году, в перешел работать в мастерские токарем 7 разряда. Начальником тогда был Григорий Евменыч Войтюк – хороший человек, знающий специалист своего дела. С ним мы проработали всю войну.

В 1941 году началась война. Из семи токарей в мастерских остались двое – я на брони да Дуся Пивкина. Стали брать учеников, пришли 14-летние подростки, в том числе мой брат Витя. В те годы директором прииска был Коробов Александр Захарович – хороший руководитель, действовал решительно и смело, когда нужно было принимать ответственные решения, отдавал душу производству.

Трудностей, конечно же, было много. Драги работали, механизмы изнашивались, чтобы восстанавливать изношенное, поддерживать производство не дать остановиться золотодобывающим механизмам. Наваривали изношенные зубья шестерен и обрабатывали на строгальном станке, на бутарных листах высверливали тысячи отверстий, наваривали изношенные пальцы ковшей и растачивали их на токарном станке. Было трудно с горючим и автомобили стали переводить с бензина на газо-чурку. Для этого делали новые головки блоков. Модельщик Храмцов делал деревянные модели, литейщик Лопухин отливал их из чугуна, а я обрабатывал на станках. Приходилось иногда работать сразу на трех станках, а если на драгах случались аварии, то е выходил из цеха по двое суток, пока не заканчивался ремонт.

Не хватало электродов для электросварки. Придумали и сделали стан, прокатывали проволоку нужного диаметра, резали её и так выходили из затруднительного положения. Чтобы не останавливалось производство, приходилось придумывать разные приспособления. У меня у самого было несколько рационализаторских предложений.

Как ни вспомнить многих специалистов – мастеров своего дела, работавших на победу. Литейщик Лопухин, кузнец Попов Максим Андреевич, сварщики Воротников, Ромашов Николай Александрович, Гриша Казанов, модельщик- краснодеревщик Храмцов, столяр Саша Желнин, драгеры Костя Бармин, Константин Сысоев, механик Завьялов Михаил Филиппович, начальник драги Перминов, Турковский Илья Степанович. После ранения вернулись в мастерские Денько и Кратенок. Много замечательных людей, прекрасных тружеников отдавали свои силы производству, всех трудно назвать. Я и сам за пять лет, с 1941 по 1954 год, выполнил 20 годовых планов – вот так приходилось работать.

Жизнь моих братьев тоже была связана с мастерскими. Анатолий – слесарь, у него талант на крупные детали. Ветеран войны и труда, орденоносец, на пенсии с 1970 года. Владимир до 1943 года работал слесарем, затем был призван в армию. Закончил артиллерийское, а затем и военно-политическое училище. После войны жил в Зеленограде, работал на Космос. Виктор в мастерских с 14 лет, после службы в армии учился в механическом техникуме, затем заочно в институте. Трудился в конструкторском бюро на заводе «Дальдизель» в Хабаровске. Сестра Шура работала в годы войны в мастерской кочегаром. Мария была бухгалтером в приисковом управлении

В годы войны я не только работал в мастерских, но и занимался допризывной подготовкой молодежи. Готовил группу станкистов-пулеметчиков, автоматчиков, горнолыжников. Помню такой случай. К нам приехал принимать группу горнолыжников преподаватель физкультуры академии имени Фрунзе майор Раевский. Если идти на Сомню, слева возвышается гора «Дражная». Склон высотой около 70 метров и очень крутая, почти обрыв. Ребят я учил с неё скатываться, но они очень боялись. Благо, в тот год был глубокий снег и падать было безопасно. Трусливых пришлось убеждать, что на фронте, если они не скатятся, то их убьют. На зачетах скатились нормально все 30 человек. Майор признался, что хотя он и мастер спорта, но одолеть такую крутизну у него не хватит духа.

В 1958 году, работая на станке, я повредил глаз, а токарю нужны хорошие глаза. Согласился перейти на новую работу и стал председателем приискового профсоюзного комитета. На этой должности пробыл да 1962 года. В те времена у нас не было телевизора, а был клуб и хороший актив. При клубе создали коллектив художественной самодеятельности. Драматический кружок ставил такие вещи, как «Свадьба в Малиновке», «Майская ночь» по Гоголю, «Наталка Полтавка», «Без вины виноватые» Островского. Не страшились ни Мольера, ни Шекспира, но особенно любили ставить Островского. Были также и пьесы советских авторов.

На областных соревнованиях в Николаевске-на-Амуре наш коллектив всегда занимал первые места, нам не было равных даже в самом городе. Помню машиниста электростанции Снегирь, прекрасный голос у Степана Муштай, ему бы позавидовал сам Штоколов; наша гордость, солистка, учительница Афанасьева. Она жила в Удинске, и директор прииска Тубольцев Илья Степанович посылал своего кучера с кошевкой за ней, чтобы привозить за 12 км на репетиции и отвозить обратно. (Сам Николай Капитонович тоже участник самодеятельности. Так он сыграл в пьесе Островского «Без вины виноватые» роль Нила Стратоновича, а в пьесе Горького «На дне» - роль деда Луки).

Как председатель профсоюзного комитета и член партбюро, я много занимался с молодежью. Создали духовой оркестр. Доказал директору прииска, что это очень важно, и он согласился со мной и пере5вел всех музыкантов работать на Главный стан. Потом уговорил его за счет фонда директора сшить форму музыкантам. Оркестр заработал. Передали школе нового спортивного инвентаря на 12 тысяч рублей.

На прииске работала много ссыльных людей, репрессированных. В большинстве своем они были в плену у немцев. Там, в лагерях, они ждали победу, как и мы, но их сослали на пять лет. Гражданских прав они не были лишены, но были морально убиты .Я вовлекал их в профсоюз, многие участвовали в художественной самодеятельности, было немало талантливых артистов, художников, музыкантов. Всячески стремился растопить лед недоверия между местным населением и этими невольными людьми. Органы МВД одобряли эту работу.

Волна страшных репрессий прокатилась огромным катком по всей стране в 1937, 1938 годах. Не минула эта горькая участь и наш прииск. Вот что пишет по этому поводу Николай Капитонович: «Когда я, приехав на прииск, поступал на работу, директором был Ли Син-Чен, бывший комиссар Корейской дивизии, сформированной в Корее и в период Гражданской войны сражалась за Советскую власть в Приморье. В 1937 году он был арестован (По другим данным, Ли Син-Чен и его жена Кан, работавшая врачом, были высланы вместе с группой китайцев, работавших на золотодобыче. Тогда же были высланы или арестованы главный бухгалтер прииска Демин и его заместитель Шеин только за то, что они работала в г.Харбине на КВЖД. Когда дорогу продали Китаю, все русские подданные оттуда уехали). Амелин Федор Степанович был директором Горпромучеа, в Гражданскую командовал партизанским отрядом, горный инженер Зазубрин, Гружан, -всего шесть человек были арестованы в этом году. В следующем, 1938 году арестовали еще группу специалистов и рабочих прииска, среди них Масалов Г.А., Бармин Костя, Турковский И.С., Мошкович Б.Я., Галимов А.И. и многие другие. Когда их доставили в тюрьму, то прошлогодних арестантов там не оказалось, значит, и в живых их уже не было.

У меня сохранилась хорошая память о Зазубрине. Я понемногу играл на гитаре, и он передал мне ноты для гитары. По ним я разучил около двухсот песен, романсов и арий из опер, за что благодарен ему на всю жизнь.

В 1943 году был арестован Ромашев Николай Александрович. Он пришел всю Гражданскую войны, закончил Военную академию первого набора. Доносчик – Базаркин Константин.»

А вот как вспоминает об этих страшных арестах в жизни поселка Аида Морева – племянница Николая Капитоновича: «Я хорошо помню один эпизод, это было, когда мы жили в бараке. Подошла грузовая бортовая машина между нашим бараком и домом Вакуленко. Какие-то люди стали из ближайших домов выводить мужчин и садить их в машину. Я хорошо помню, как дядю Борю Мошковича, а тетя Фая плачет, двое детей, Жорка и Надя, цепляются за юбку и тоже в голос ревут. У тети Фаи на руках белый сверток – малышка Галя. Мне было очень страшно, больно и непонятно, что происходит, но все это мне отчетливо врезалось в память.»

Конечно, было бы интересно узнать о жизни Ми Син-Чена, Амелина, Зазубрина и других побольше, но увы – теперь это вряд ли возможно.

В своих детских воспоминаниях в Херпучах немного писал о Бутрине Антоне Никифоровиче. Интересная. Своеобразная личность, в чем-то для нас загадочная. Многие знали, что он бывший партизанский командир, но его зачастую шумное поведение, резкость суждений и частые выпивки, создали иллюзию не совсем нормального человека.

Николай Капитонович хорошо знал Бутрина, и вот что о нем говорит: «Хочу написать о Бутрине. В устье Херпучинки на озере в нашей избушке в 1942 году встретились мой отец – бывший подпольщик в в Чите в годы интервенции, Антон Бутрин – бывший командир партизанского отряда «Старик», отряд был связан с читинским подпольем и Ромашев Николай Александрович. Он с первых дней Гражданской войны воевал в отряде Блюхера. Они встретились вдали от посторонних глаз и ушей для того, чтобы в открытую поговорить о жизни, о положении на фронтах войны и в стране.

Ленин высоко ценил Блюхера, а Сталин уничтожал все ленинское окружение. Он разделался с Блюхером и начал уничтожать всех, кто был близок к нему. Блюхер лично прикрепил к груди Антона Бутрина Орден Боевого Красного Знамени, поэтому Бутрин и Ромашев были кандидатами на уничтожение. Вот почему они забрались подальше в тайгу, на прииск. Бутрин был слишком известной личностью. «Приходится маскироваться в выжившего из ума, - говорил он – играть роль дурака мне суждено до смерти». Вот что поведал мне Бутрин, а Ромашев был чрез год арестован и погиб в 1943 году. Моего возраста уже мало осталось в живых. Я считаю, что правду о том трудном и жестоком времени молодым нужно знать.»

В добавление к этой теме хочу привести строки из письма Трофимова Юрия Петровича, живущего в городе Вельск Архангельской области: «… с 1935 по 1940 год мой отец Трофимов Петр Ананьевич работал на прииске «Сомнительный» Ульчского района Нижне-Амурской области (как и прииск Херпучи, он относился к тресту «Приморзолото». Сначала он работал инженером0обогатителем, а с 1937 года – главным инженером Ульчского приискового управления. Время в те годы было смутное, страшное. Свирепствовала «ежовщина». Люди бесследно изчезали пачками. Вот лишь некоторые имена репрессированных руководителей и хозяйственных работников, которых отец знал или встречался на партийных конференциях:

1. Председатель Ульчскогог райисполкома Трофимов В.Д. (однофамилец)

2. Второй секретарь Ульчского райкома ВКП(б) Голобоков М.И.

3. Первый секретарь Нижне-Амурского обкома ВКП(б) Васильев И.А.

4. Председатель Нижне-Амурского облисполкома Толдпыго Б.В.

5. Первый секретарь Нижне-Амурского райкома ВКП(б) Понурко Н.С.

6. Начальник политотдела Райрыбтреста Шишков А.В.

7. Зам. Главного бухгалтера треста «Приморзолото» Огнянников А. вместе с женой Марией

8. Первый секретарь Хабаровского крайкома ВКП(б) Варейкис и многие другие

Расстреливали людей в Хабаровске в Николаевске, куда доставляли со всего края. Зловещим местом в краевом центре была тюрьма на улице Волочаевской и Знаменщиков. Мрачное 4—х этажного здание на склоне ул. Волочаевской, между ул. Карла Маркса и ул. Ленина, имеет столько же этажей под землей, где и вершились адские дела. Каждую ночь «черные воронки» подвозили сюда десятки людей, обреченных на гибель.

Все родные страшно боялись за моего отца, но судьба смилостивилась над ним. Никто на него не сочинил доноса, никто не оклеветал».