Симферополь
В начале 1949 года папу перевели в Симферополь, а мы переехали к нему после окончания учебного года. После Тбилиси Симферополь показался плоским, но вскоре я к нему привык и даже полюбил его тишину и спокойствие. Повзрослев, я понял: города, как женщины, каждый по-своему красив.
За праздничным столом в честь моего дня рождения папа обещал мне показать Севастополь – город, где я родился. Этого события ждать пришлось долго, – в то время Севастополь был закрытым городом.
В праздничный день, в честь семидесятилетия Сталина, наконец, я в городе, где родился. Меня водят, показывают, рассказывают, а я ничего не слышу, я просто оглушен своими восторгами, мне хочется плакать, ласкать дома, памятники.
Медленно падают огромные снежинки, покрыв пространство вокруг памятника адмиралу Нахимову, а он стоит, внешне почти спокойный, но чувствуешь, еще мгновенье и он рванется туда, где сейчас нужнее всего. А в море, таком же спокойном, стоят на рейде военные корабли. В те годы я не представлял себе подростка, который бы мог равнодушно смотреть на это чудо. Давно стемнело, мне несколько раз предлагали уйти, согреться и снова вернуться, но я просто не мог покинуть набережную.
И вдруг на всех кораблях вспыхнули иллюминационные лампочки, а на флагманском корабле и огромный портрет Сталина. Вообще я привык к этому портрету, порой даже проходил мимо, не обращая внимания на него, но в тот день, в той ситуации я смотрел на него как завороженный и не мог оторваться. Так мы простояли до тех пор, пока не лопнуло терпение у моих спутников.
Квартира папиного товарища контр-адмирала Вахтанга Георгиевича Намгаладзе была совсем недалеко от пристани. Его жена, Венера Илларионовна, накормила меня прекрасными пельменями, наподобие грузинских хинкали, по-домашнему на кухне, так как в столовой был накрыт стол для гостей. Не успел я доесть свою порцию пельменей, как пришёл Вахтанг Георгиевич со своими гостями – офицерами.
Все они были в парадной форме, громко говорили, звеня орденами и медалями, чувствовалось, что в этом доме они не впервые, но, подходя к Венере Илларионовне, вытягивались, как по стойке смирно и с чувством восхищения пожимали ей руку. Она, мило улыбаясь, приглашала всех к столу, приговаривая:
– Вы как всегда опаздываете, а я каждый раз верю в вашу пунктуальность. Поэтому сразу к столу, пока все не остыло.
Когда, наконец, все уселись, Венера Илларионовна посадила и меня возле Вахтанга Георгиевича, и он представил меня как сына своего друга, который по долгу службы не смог приехать. Многие знали моего папу ещё до войны, некоторые даже помнили меня совсем маленьким и удивлялись, как я вырос и стал все больше походить на отца. Я стоял весь красный от всеобщего внимания и гордый тем, что моего папу и здесь все знают и любят, а я «вырос и стал все больше походить на отца». Не успел я прийти в себя от всеобщего внимания, как по тарелкам застучали ножи и вилки и все, выражая восторги в адрес Венеры Илларионовны, начали уплетать за обе щеки.
Обо мне сразу забыли. Вначале я даже растерялся, а потом расстроился столь быстрому переходу взрослых от всеобщего внимания, интереса, к полному безразличию, о чем или о ком недавно говорили восторженно.
– Ты лучше попробуй моё сациви, – посоветовала мне Венера Илларионовна, почувствовав мою растерянность и, не дожидаясь моего ответа, взяла мою тарелку, поднесла ее к огромному блюду, спросив: – Ты какой кусок курицы предпочитаешь? – Посмотрев на меня, сама решила, – все дети любят белое мясо, наверное, и ты его любишь.
Я кивнул в знак согласия.
– Вот и хорошо, – сказала она, ласково улыбаясь, положив мне кусок белого мяса, плавающего в ореховой подливе. Только от одного запаха у меня потекли слюнки, но осилить всё, что Венера Илларионовна положила мне, я так и не смог.
После того как все немного утолили голод, Вахтанг Георгиевич налил бокал вина и, встав, сказал:
– Я предлагаю, выпить за здравие товарища Сталина – величайшего полководца, государственного деятеля…
Вахтанг Георгиевич – высокий, красивый, весь в орденах долго с наслаждением перечислял необыкновенные качества Сталина, о которых я не раз слышал, но в его устах они звучали как-то по-новому, а вот о «величайшей скромности» я слышал впервые, очевидно, поэтому я запомнил это слово, но не совсем понимал его и решил спросить его, когда все уйдут.
После того как ушли гости, я спросил Вахтанга Георгиевича:
– Что такое скромность?
– Скромность – это когда всем кажется, что ты сотворил чудо, а ты считаешь, что чуда нет, ты просто следовал чувству долга и… Прости меня, сынок, я давно разучился говорить с детьми, пойди к тете Венере, она тебе это лучше объяснит, – и он поднялся со стула, взял бутылку «Боржоми» и стал медленно наливать искрящийся напиток в стакан.
Конечно, я к тете Венере не собирался идти за разъяснением. Тетя Венера очень хорошая, красивая, она даже лучше мамы жарит котлеты, у нее они не подгорают, ведь она при этом не читает книг, как мама, но разве можно сравнивать ее с Вахтангом Георгиевичем? Один вид его: золотые погоны, лампасы, вся грудь в орденах, он даже среди своих гостей-офицеров выделяется. И как можно сравнивать мнение контр-адмирала с мнением кого бы то ни было? Ведь он такой же, как адмирал Нахимов, памятник которому поставили в городе, где я родился. Вот бы мне таким стать…
Но не успел я толком помечтать, как, подойдя к нам, тетя Венера спросила:
– Вахтанг, прости, мне пришлось бежать на кухню, и я не дослушала твой тост; а когда вернулась, ты говорил о скромности Сталина, откуда это тебе известно?
Тот стал объяснять:
– Во-первых, после такой войны он носит только Звезду Героя Социалистического Труда, считая, что Звезды Героя Советского Союза он недостоин. Это он не достоин? Разве это не подтверждение скромности? А то, что на некоторых портретах на груди его две звездочки, это ему пририсовывают. Мало ли у нас переусердствуют – и не то сделают… А в жизни и в документальной хронике, хотя бы на Потсдамской, он всегда с одной. Помнишь, я тебе рассказывал, что на приеме в честь командующих войск Красной Армии участники торжества обратили внимание на то, что у Верховного Главнокомандующего – нет наград! Об этой несправедливости многие высказывались на приеме, а после обратились в ЦК и Верховный Совет.
Сталин был против награждения, считал, что он не заслуживает звания Героя, что не соответствует статусу высшей награды, – но на этот раз с его мнением не посчитались. Во-вторых, кто больше всех внес в копилку Победы, а кто принимал Парад Победы? И, в-третьих, когда меня вызывали в Москву, я по обыкновению был у Кости, разговорились, он, оказывается, был в составе комитета под председательством Шверника; и вот что он рассказал мне. Перед семидесятилетием Сталина в правительство поступало такое множество предложений, как отметить юбилей Сталина, что был создан комитет. Этот комитет рассматривал всё и сам выдвинул ряд предложений. Когда о них доложили Сталину, он все отверг, и через Молотова передал председателю комитета: «Побольше скромности». Ну, как ты думаешь, были у меня основания?
Тетя Венера, конечно, согласилась с Вахтангом Георгиевичем, а когда она меня укладывала спать, я её спросил:
– Тетя Венера, я не понял, от чего отказывался Сталин, от подарков?
Она улыбнулась своей ласковой улыбкой, накрыла меня одеялом и посоветовала уснуть, но, видя, что меня одной улыбкой не усыпить, произнесла: «Отказался от незаслуженных, по его мнению, подарков. Все, а теперь спи».
Я закрыл глаза, но, конечно, сразу не заснул. Мне очень хотелось, чтобы мне кто-нибудь подарил настоящую бескозырку и тельняшку, хотя я их и не заслужил.
И, несмотря на то, что в Севастополе было интересно и тетя Венера и дядя Вахтанг делали все, чтобы мне было весело, я всё же соскучился по дому – в гостях хорошо, а дома лучше.
Дома меня встретили так, как будто не видели вечность. Новость, с которой меня встретили, была и радостной и горькой. Мы – едем в Тбилиси, папа – служить в Польшу.
Информация для размышления
В феврале 1950 г. – КНР и СССР подписали Договор о дружбе. Советский Союз одобрил присоединение к Китаю Тибета.
В 1951 г. – Китай, в свою очередь, признавал независимость Монголии.
25 июня 1950 г. – Ким Ир Сен направил в Южную Корею свою армию. Гражданская война в Корее переросла в международную.
30 ноября 1950 г. – американский президент призвал к всемирной мобилизации против коммунизма. Он заявил, что генералу Д. Макартуру, командующему американскими силами в Корее, могут быть даны полномочия использовать атомное оружие.
Конец 1950 г. – арест Абакумова. Максимальное население ГУЛАГа составляло 2,6 млн. человек.
С 1950г – Сталин работает над созданием учебника по политэкономии и заканчивает теоретический труд «Экономические проблемы СССР».
К лету 1951 г. – китайским добровольцам удалось отбросить армию США и их союзников. После упорных боев линия фронта установилась в районе 38-й параллели, по которой ранее проходила демаркационная линия между советскими и американскими войсками. Позиционные бои продолжались, одновременно шли затяжные мирные переговоры. По сути, США потерпели поражение в первом «горячем» конфликте после Второй мировой войны.
1951г. – «Мингрельское дело» – в этом году принята резолюция о
существовании в Грузии мингрельской националистической организации, готовившей свержение Советской власти в республике. Дело ведет Маленков.
1951-1955 гг. – пятый пятилетний план развития народного хозяйства СССР.
Пока папа работал в Польше, мы жили у бабушки Веры, в районе Ваке. В это время в школах ввели форму, как у гимназистов при царе, точно такую, как у папы с его братом на карточке; китель с блестящими пуговицами обтягивает широкий ремень с бляхой, на которой красуется номер школы, и фуражка с кокардой. Когда я надел впервые эту форму и оглядел себя в зеркале, я поразился своим сходством с папиной карточкой. Впервые в жизни я попросил маму, чтобы она отвела меня с братом к фотографу. Мама немного удивилась моей настойчивости, но выполнила просьбу.
Учебный год подходил к концу, когда папа вернулся из Польши. Он привез всем нам подарки, много рассказывал о Польше и поляках, об их обычаях, нравах. Больше всего меня поразило то, что вдоль автомобильных трасс там растут фруктовые деревья, и никто не останавливается, чтобы их сорвать.
