Все материалы исследований по площадке КАЭС были переданы в Междуведомственный совет по сейсмологии и сейсмостойкому строительству (МСССС) при АН СССР. В их число входило 5 отчетов личных и с моим участием (написанных всего за два неполных года). Эта междуведомственная организация не подчинялась никакому ведомству и была надежда на объективное рассмотрение вопроса. Бюро МСССС рассматривало их два раза: первый 20 сентября и второй. 22 сентября 1988 года. Наконец состоялось расширенное заседание рабочей группы Совета по оценке сейсмической опасности особо ответственных объектов. Это заседание прошло 15 -16 ноября 1988 года в городе Черноголовка Московской области. В нем приняли участие 120 специалистов, представляющих 48 организаций различных ведомств.
Что представляет собой Черноголовка? Это научный городок типа Дубны. С десяток крупных НИИ АН СССР, жилые дома для сотрудников, кафе, клуб. Уютные гостиницы. Все новое, Много зелени. Чистые прямые улицы. Нечто вроде Советской силиконовой долины. Заседание проходило в каком-то помпезном здании с роскошным вестибюлем. На втором этаже располагался весьма вместительный конференц-зал, где все мы и собрались. Естественно самая большая и самая заинтересованная делегация была из Украины. Представителям каждой из рабочих групп Правительственной комиссии предложили сделать короткие доклады по существу вопроса. По проблемам грязевого вулканизма и диапиризма докладывать доверили мне. Причем в первый день и в самом начале заседания.
Доклад, видимо, получился удачным. Кое-кто из Украинской делегации даже похлопал (что, в общем-то, было непринято). А академик Анатолий Васильевич Чекунов (Академик-секретарь отделения наук о Земле, директор института Физики Земли и прочая) встал и громко на весь зал заявил. Вот одного этого доклада достаточно, что бы принять решение о закрытии КАЭС. Ну, академики многое могут себе позволить, не то, что мы смертные. Дебаты по моему вопросу были короткими - видимо материал был слишком очевиден. Или потому, что основные оппоненты еще не разогрелись по-настоящему. Академик Велихов невозмутимо продолжил заседание.
Чем дальше, тем дискуссии становились все более напряженными. Например, возникли претензии к инженерно-геологическим условиям строительства. Дело в том, что по СНиПу уровень грунтовых вод под зданием реактора должен быть не ниже 10 метров от поверхности земли. Однако в результате технологических утечек (обычное разгильдяйство строителей) он стал на 5-7 метров выше (что четко установили мои газохимические скважины). Гидрогеологи доказывали, что при растворении гипсов, коих в верхней части разреза было в избытке, сдренировать уровень грунтовых вод до требуемой отметки уже не удастся. В доказательство приводились многоэтажные системы дифференциальных уравнений фильтрации, в которые никто из геологов и не думал вникать. А гидрогеологи грозили просадками грунта, перекосом фундамента здания реактора и прочими бедами. Эмоции в зале зашкаливали. Они продолжались и в кулуарах, в курительной комнате и даже в сортире.
Оппоненты продолжали яростно нападать друг на друга и в гостинице, собираясь, то в одном, то в другом номере. О том, что бы поспать не было и речи. Но самым печальным был факт полного отсутствия спиртного. Проклятые горбачевские меры борьбы с пьянством полностью исключили завоз горючего в научные городки. Не избежала этой участи и Черноголовка. Вроде ученая братия должна подавать пример трезвости и, в отличие от простых работяг, вообще не должна брать в рот спиртного. В эту ночь, единственное, что объединяло непримиримых врагов - так это ненависть к Мише Горбачеву. Если бы он слышал, как его поносила ученая братия, то просто рехнулся.
На следующий день самые бурные споры кипели вокруг сейсмичности. Вопрос был принципиальным, так как все строительство было рассчитано на максимальную сотрясаемость 7 баллов. А побывавшие в Крыму сейсмологи доказывали, что старое сейсморайонирование ошибочно и площадка попадает в зону девятибалльных землетрясений. Представители Минатомэнерго стояли насмерть. Против активно возражал и В.И. Бунэ, соредактор Карты сейсмического районирования территории СССР, издания 1978 года, Кому охота признавать свои ошибки. Однако помимо весомых и вполне грамотных и обоснованных аргументов о повышении сейсмичности района на два балла, на сейсмологов, по-моему, давил и призрак второго Чернобыля. Причастными ко второй подобной катастрофе они никак не хотели быть даже одним боком. Яростно споря в курилке, один из атомщиков (В.В. Степанов) ткнул в мою сторону сигаретой. Вот он, в отличие от Вас коллеги ничего не передергивал. Доложил фактаж. И ухитрился единственным из всех нас не запачкаться. Учитесь!
Признаюсь, этот комплимент меня удивил. Мы с этим Степановым только что морду друг другу не били. Спорили до хрипоты и я считал его непримиримым врагом. Тем ценнее для меня было это мнение. Тем более что именно я стоял у самых истоков этой заварухи. Такое публичное признание от оппонента я ценю выше всяких орденов и медалей. Кстати от своего начальства я даже простой благодарности за эту сумасшедшую работу не получил.
Вопрос с сейсмичностью, в конце концов, решили простым голосованием. За 9-и балльную оценку проголосовало 17 членов совета, против - 2 атомщика и один воздержался (к моему удивлению мой хороший знакомый Андрей Алексеевич Никонов). В числе других рекомендаций Бюро МСССС считает необходимым для уточнения сейсмических и тектонических условий Восточного Крыма в течение 2-3 лет провести комплекс дополнительных исследований. Это давало дополнительные возможности получения финансирования для нашего НИИ.
В тот же вечер, не помню уж на чем, мы с сотрудником моей группы Сашей Еной добрались до Москвы и взяли билеты на поезд до Энска. Саша! Взмолился я. Мне еще надо заехать к брату. А ты, гуляя по столице, где хочешь, но раздобудь бутылку коньяка. По-моему нашу победу стоит немедленно отметить. Саша не без приключений, но просьбу выполнил
В купе мы планировали не спеша обсудить все баталии в Черноголовке за рюмкой этого благородного напитка. И надо же так случится, что в купе с нами оказался сильно нагловатый и туповатый мужичок. Он сходу заявил, что хочет выпить с нами эту бутылку. Причем вторую гарантирует достать в ресторане, когда тот откроется. Бутылку он, конечно, достал, но поездку нам испортил начисто. Говорить и пить с ним было не о чем. А его хамские замашки портили настроение и раздражали всю дорогу.
Свободное копирование
