В Энске, я тут же взялся за доклад на Международном симпозиуме в Тбилиси. Тезисы и заявку там уже приняли. Осталось подготовить доклад и оформить командировку. Доклад подготовил быстро, но вот с командировкой вышла заминка. Не то, что денег не было - вмешалась начальница первого отдела. Эта холеная и весьма недалекая дама (на языке вертится более грубое слово) заявила, что поскольку я занимаюсь атомной энергетикой, то общаться по причине засекреченности, мне с иностранцами запрещено. Неделю уламывал эту тетку, говорил, что у меня самая низкая форма допуска, что, мол, Грузия как никак Советская республика. Но, дама уперлась. Толи я чем-то ей не угодил, толи просто захотелось покуражиться и показать свою власть. Кто их поймет этих КГБешниц? Наконец написал рапорт на имя директора, и ее начальства. Аргументировал тем, что никаких закрытых материалов в ее отделе никогда не брал. Далее инженерная геология и тектоника, поскольку не упоминают о запасах полезных ископаемых - секретным материалом не являются. Tут же добавил, что тезисы и доклад - есть ничто иное, как обобщение уже опубликованных ранее в открытой печати данных. Наконец дал клятвенное обещание избегать с иностранцами разговоров о "мирном атоме", а вещать только об успехах передовой Советской науки. Директор в резолюции на моем рапорте, надо отдать ему должное, дал добро на участие в симпозиуме. На рапорт надо было реагировать - бумага-то официальная. Видимо тетя, презрев гордыню, обратилась к вышестоящему начальству. Опять же, видимо, там ей вправили мозги. В итоге она пошла на попятную и разрешила выдать долгожданное командировочное удостоверение.
Из Тбилисского аэропорта я прямо направился в гостиницу. Зарегистрироваться решил в последний момент, перед открытием. Зная нравы местной публики, и опасаясь встретить знакомых. Добром бы это не кончилось - сразу в гости с возлияниями на всю ночь. Симпозиум, или симпосион на греческом языке означает коллективную пьянку. То, что ее не миновать в солнечной Грузии сомнений не было. Но никак не ожидал, что все начнется еще в номере гостиницы. Номер освобождал какой-то приезжий сибиряк. Он сходу поинтересовался, бывал ли я в Грузии. Сам не знаю, почему ответил отрицательно. Тогда сделаем так, сказал сибиряк. У меня через два часа самолет. То есть, в магазин не успеем. Но я тебе расскажу, где находится эта точка. Туда завезли такое вино - пальчики оближешь. Век меня будешь вспоминать. Сам вот домой прихватил несколько бутылок. Но одну мы разопьем сейчас. У нас в Сибири вино не слишком жалуют - так что попробовать им хватит. И он, мгновенно распаковав чемодан, достал бутылку Киндзмараули. Деваться было некуда. Признаюсь честно, слегка ошалел от такого напора. А он видимо еще не отошел от грузинских застолий с коллегами. Бутылку мы быстро приговорили. Сибиряк умчался на такси в аэропорт. А я побрел по его наводке в ту самую тоску за вином. Надо же было что-то особенное привезти в Энск из командировки. Дело в том, что Киндзмараули было тогда вином дефицитным. Достать его можно было только по блату. Грузинским блатом я пользоваться опасался. Это с сибиряком можно было отделаться одной бутылкой. А уж местные, сразу взяли бы никак не меньше ящика. Сами они его практически не пили - считалось женское вино. Меня поили бы отменным домашним Кахетинским вином. Но куда бы я поперся с подарочным ящиком?
Симпозиум проходил в лучших Грузинских традициях в прекрасном здании на улице Руставели. Как раз рядом со станцией нового фуникулера. Вечером, естественно, закатили шикарный банкет в ресторане гостиницы Иверия. На следующий день с трудом слушал доклады с жутким синхронным переводом. Впрочем, один доклад французского профессора Ф. Оттмана из города Нанта был интересен. По его данным часть субмаринных источников в устье реки Луары успешно каптирована. Однако попытка общения с ним в кулуарах, увы, провалилась. Говорил он только по-французски, а по-английски примерно также как и я, то есть совсем плохо. Кроме того, доклад он делал по материалам частной фирмы, и детали разглашать не имел права. Порадовало меня общение с Питерскими коллегами и друзьями: Сашей Павловым и Колей Табакаевым. На доклады приехали и некоторые киевляне, в том числе Ирина, которая было у меня на практике в бухте Ласпи. Теперь она была уже аспирантка. Жаль только, что все киевляне вынуждены были в тот же день уезжать. Завтра начиналась экскурсионная часть программы, а вот экскурсии то киевлянам не оплатили. Утром к гостинице подкатили автобусы, и мы отправились в путешествие по Грузии. Первая остановка была в Гори.
Маленькое отступление 9. Как известно, Гори - родина Сталина. Сам городишко маленький, но ухоженный. В центре сохранился мемориал. Халупа, в которой родился Коба и жили его родители производила жалкое впечатление. Чтобы она совсем не развалилась, ее поместили под специальный каркас, похожий на оранжерею. Через открытые двери видна была убогая обстановка. Смотреть там явно было не на что. Поэтому войти внутрь никто не пожелал. Зато на Центральной площади города высился гигантский памятник вождю. Понять, почему человек из такой нищеты захотел подняться к вершинам власти можно. Но методы достижения цели оправдать нельзя. В Сталинские времена, грустно сказала экскурсовод, Гори был местом настоящего паломничества. Сюда приезжали тысячи и десятки тысяч людей. А сейчас нет никого. Даже грузины не приезжают.
Выезжая из Гори, мы свернули налево. А прямо, куда идет дорога? Спросил я у сопровождающего нас грузина. Прямо дорога ведет на Цхинвали, ответил он. Всего сорок километров. Но, это не совсем Грузия. Это Осетия. Я запомнил этот ответ, хотя тогда он меня удивил. Я не видел различия между грузинами и осетинами. А сопровождающий видел. Уже тогда это была для него не совсем Грузия, Что ж, теперь это совсем не Грузия. И совсем не Грузией Южная Осетия стала ровно через 20 лет после событий 8.08.2008 года. Двадцать лет спустя это уже совсем другое государство, как, впрочем, и сама Грузия.
В середине дня, нам устроили роскошный обед с шашлыками в какой-то геологической экспедиции. Бутылок вина на столе оставалось так много, что я прихватил парочку в автобус. Любуясь пейзажами центральной Грузии, мы с Сашей не забывали отхлебывать по глоточку. Сразу за перевалами гор окружающих Аджарию открылись многочисленные мандариновые сады. И только поздно вечером мы прибыли в Батуми. Интуристовская гостиница в 14 этажей была расположена прямо на берегу моря. В холле выстроилась длинная очередь на регистрацию и получение ключей от номеров. Я оказался в ней последним, вежливо пропустив вперед иностранцев. Да и куда было спешить. И долго ты собираешься тут стоять? Раздался за спиной знакомый голос. Оборачиваюсь и вижу элегантного главу всего этого симпосиона Гурама Буачидзе. Практически весь симпозиум Гурам не подходил ко мне. Бегло поздоровались, и он сразу окунулся в кучу административных забот. А в Грузии со знакомыми так обращаться не принято. Доктор, профессор, грузинский академик, обаятельный и интересный собеседник, он был известным человеком в своей стране. Я знал его уже много лет и, более того, знал его отца - ректора Грузинского Политехнического института. Видимо, к концу симпозиума у него появилось время, и он решил со мной пообщаться.
- Ну, надо же зарегистрироваться. А гостей принято пропускать вперед. Так что к утру буду в твоем распоряжении.
- В моем распоряжении ты будешь прямо сейчас. Я уже тебя зарегистрировал. У нас на двоих один номер. Так что пошли, дорогой! И Гурам, подхватив мою сумку, направился к лифту.
Громадная комната с не менее громадной лоджией была на последнем этаже (не то на 20-м, не то на 22-м - не помню). Вид с лоджии на море и вечерний Батуми открывался замечательный. Не менее замечательным и внушительным был роскошно накрытый стол посредине номера. Рассчитан был явно не на двух человек. Перехватив мой взгляд, Гурам сказал
- Правильно думаешь. В ресторан ужинать мы не пойдем. У тебя минут сорок, чтобы привести себя в порядок, пока там внизу кончится регистрация. Потом у нас будут гости. Ты извини, но это председательство на симпозиуме отняло все время, вот только сейчас в конце можно нормально поговорить. Иди в ванную. Горячая вода есть, а я пошел разыскивать приглашенных
Через сорок минут за стол уселись два канадца, француз и очаровательная переводчица. Гурам бегло говорил по-английски, а мне то и дело приходилось прибегать к помощи переводчицы. Проговорили до трех часов ночи. Переводчица все время критиковала произношение Гурама. Пришлось ей внушить, что раз уж здесь собрались не лингвисты, а геологи, то главное, что бы мы понимали друг друга. И мы понимали. В конце ужина Гурам поднял бокал за геологию, за доброжелательность и выразил надежду, что все мы еще не раз встретимся за одним столом. Красиво говорил, уж что-что, а тосты в Грузии говорить умеют.
В восемь утра нас разбудила горничная (чтоб ей пусто было) и пригласила на завтрак. Не выспавшиеся, чертыхаясь, мы кое-как побрились и спустились в холл. На еду даже смотреть после вчерашнего не хотелось. Потом всех нас на автобусах привезли в Батумский дельфинарий, и я первый раз увидел дрессированных дельфинов. Первое представление этих зверей всегда впечатляет. Прямо из дельфинария нас привезли в порт, где уже стоял под парами прогулочный теплоход. Плыть предстояло аж до самого Поти, попутно знакомясь с береговыми процессами и проблемами Абхазского побережья. В салоне был организован легкий фуршет. А обедать предстояло в Поти.
Но до Поти мне доплыть было не суждено. На первой же остановке прямо на причал въехала черная Волга. Из нее вылез Гурам и переводчица. Подхватив меня с двух сторон под руки, эта парочка потащила меня в машину. Для тебя программа сегодня меняется. Ну, зачем тебе нужна эта калоша. Нас ждут местные ребята с молодым вином и шашлыками из молодого барашка. Пусть иностранцы кушают в Потийском ресторане, Уверяю, в Поти готовить совсем не умеют. А вот здесь, батумские повара свое дело знают. Сопротивляться было бесполезно. Шашлык и вино были выше всяких похвал. Но эти шустрые парни к вечеру меня все-таки напоили. Ну, это просто грузинская классика - гостя обязательно надо напоить до изумления. Это у них не писаный закон. Если уйдет на своих ногах - значит, плохо угощали. А это позор для местного застолья. Знал ведь я все эти грузинские штучки. Всячески манкировал выпивкой и все равно не устоял. Как я потом очутился в своем номере и раздетый и в кровати - убейте, не помню.
Однако в шесть утра, после контрастного душа, я уже относительно бодро шагал по тихим улочкам Батуми. Немного постоял у красивого православного храма. Зашел на рынок и накупил там кучу экзотической зелени; кинзу, цицмату, тархун, которые в Крыму не продавались. Заодно прихватил бутылку Хвачкары. Вернулся в номер гостиницы, упаковал все эти дары солнечной Аджарии в сумку и вышел на улицу. У входа встретил Гурама. Тот показал мне на одиноко стоящий среди автобусов УАЗик и сказал: "местные ребята прислали специально для тебя. Здорово ты их вчера удивил своим умением пить". Я деликатно промолчал, попрощался с ним и направился к машине. В неё же пытался влезть абсолютно "не просохший" за ночь иркутский коллега Евгений Пиннекер. Юра! Мне сказали, что это твоя машина. Ради Бога подвези в аэропорт. В автобусе мне будет плохо. Позора не оберешься. Пришлось, хоть с остановками, но подвезти.
Аэропорт был битком набит пассажирами. По метеоусловиям не принимали самолеты Москва, Киев и Ленинград. Но рейс на Энск ушел точно по расписанию. Правда, перед посадкой, еще не совсем отойдя от вчерашнего, я чуть не разбил бутылки с подарочными винами. Потерял красивые Грузинские календари, которые просили привезти коллеги. Но все это были мелочи.
Самолет довольно низко летел вдоль побережья, так что из иллюминатора были хорошо видны все его характерные изгибы. Вот медленно проплыл внизу полуостров Пицунда. Видны были даже роскошные интуристовские отели. Вот остался позади Гагринский залив, с его субмаринными источниками. А весь этот 18-километровый залив я пропахал вдоль и поперек с аквалангом. Вот остался позади Адлер, в аэропорту которого я садился и взлетал десятки раз. Медленно протянулись Большие Сочи, потом промелькнуло Лазоревское, в котором я проработал три полных сезона. Остался позади Геленджик, Новороссийск, Туапсе. Все знакомые до боли города и бухты... Самолет приближался к Керченскому проливу. И все время меня не покидало ощущение, что я вижу их в последний раз. Собственно, так оно и случилось. Наш НИИ не вел никаких исследований на Кавказском побережье, да и во всем этом интересном регионе. Хватало украинской и отчасти российской тематики.
Маленькое отступление 10. Все время этого полета меня не оставляла одна мысль. Ведь я впервые видел этот огромный кусок Черноморского побережья целиком. От Батуми, до Крыма. Но, ведь все эти берега, включая и Крым, и далее вплоть до дельты Дуная принадлежат одной стране. Все они имеют схожие проблемы рекреационного плана, экологии, защиты бегов от абразии, водоснабжения приморских населенных пунктов, развития прибрежных оползней и многие другие. И если самой водной толщей всего всей Черноморской впадины в целом занимался Морской гидрофизический институт, флорой и фауной Институт биологии южных морей и АзЧерНИРО, то экзогенными процессами занимались десятки самых разных научных и производственных организаций разделенных по территориальному признаку и подчиненности, разным министерствам и ведомствам. Не существовало ни единого центра научных исследований, ни единых методических подходов. Не было даже единой концепции береговых процессов. А ведь длина береговой линии Черного моря превышает 3,5 тысячи километров, и большая ее часть приходится на Советский Союз. Даже серьезные экономические потери никак не влияют на проведение локальных, а тем более региональных исследований. Хотя один только экстремальный шторм, прошедший в январе 1969 года, причинил убытки курортной зоне Пицунды в десятки миллионов рублей. А кто считал, во сколько обходится ежегодное восстановление пляжей у крупных курортных комплексов? А кто подсчитывал убытки от неграмотно построенных берегозащитных сооружений? В общем, что имеем - не храним и, к сожалению, потерявши - не сильно расстраиваемся. Страна то огромная и хоть порядка в ней нет, да и отродясь не было, на наш век всего хватит.
Еще меня угнетало то, что так и не удалось (и видимо уже не удастся) организовать фундаментальные исследования уникальной природной границы трех земных оболочек: литосферы, гидросферы и атмосферы - уреза. Он (урез) постоянно менял свое положение. То при длительных наступлениях моря на сушу, то при отступлении, то при тектонических процессах связанных с поднятием и опусканием участков земной коры. На эти длительные периоды изменений накладывались краткосрочные: краткие климатические изменения, штормовые нагоны и сгоны, сейши. А в целом эти процессы формировали облик всех морских побережий.
Свободное копирование
