Перед рассветом я встал, обшарил несколько повозок и нашел брезент, прикрывавший медикаменты. На рассвете вместе с Блюмом отправились в деревню выпить чаю и согреться.
Жители не спали, проявляя к нашему отступлению живейший интерес.
-- Пане, русские совсем уходят из Галиции? -- спрашивали нас.
-- Нет, не совсем.
-- А как же не совсем, ежели вся деревня занята обозами и переправа идет?
-- Это маневр, -- говорили мы.
Было ясно, что жители нам не верят.
Рассвело совсем.
Со стороны фронта слышались сильнейшие взрывы. [328]
"Рвут снаряды", -- подумал я.
Взрывы продолжались в течение целого часа.
-- А. ведь, должно быть, это артиллеристы, -- обратился ко мне Блюм, -- не дождавшись распоряжений, взрывать стали.
-- От кого же могли они получить распоряжение? -- в свою очередь спросил я. -- Все удрали.
-- Обратите внимание, -- показал Блюм, -- рвут снаряды справа от нашей бывшей позиции, со стороны Езерно.
-- Верно.
Подошли к мосту. Застрявшие ночью со своими орудиями артиллеристы успели вывезти их в гору. Мост был свободен. Появились откуда-то распорядители, которые регулировали движение обоза через мост, не давая обозной публике рваться без удержу вперед, как это было накануне ночью.
Вскоре подъехал и наш перевязочный отряд.
-- Что потеряно? -- спросил Блюм у Ерохина.
-- Три повозки, господин доктор. Одна с медикаментами и две с санитарным имуществом.
-- Каким?
-- Банно-прачечным.
-- Ну, сейчас не до бани, и так жарко!
С восходом солнца мы с обозом переехали на другую сторону и минут тридцать ждали выезда на шоссе, пока впереди следовавшие повозки выровняются для дальнейшего движения на Тарнополь.
Во время этой стоянки со стороны Заложец показалась новая колонна обоза. И к нашему удовольствию, мы встретили едущих в повозках Максимова и Вишневского. - Расскажите, Сергей Максимович, что было, -- обратился к Максимову Блюм.
-- Мы думали, что и не выберемся из Гайзаруды. Австриец прервал позицию около Звыжна (помните, в прошлом году там наш полк стоял), быстро занял Маркополь и оттуда пошел во фланг манаювских позиций. Забрали Олеюв, Тростенец. Чуть не взяли в плен штаб тридцать пятой дивизии. Успел удрать. Австрийцы в сопровождении немецких частей прошли вдоль фронта, это-то нас и спасло. Если бы они прошли прямо на Заложцы, нам бы не выбраться...
Мы узнали о прорыве позиции после того, как уже были взяты Олеюв, Тростенец и Лапушаны. Совершенно случайно в Гайзаруды прискакал ординарец тридцать пятой дивизии. Ночью, сделав объезд километров на двенадцать севернее от Гайзаруд, мы, не дожидаясь никакого распоряжения от начальника дивизии и из штаба корпуса, решили по собственной инициативе двигаться на Тарнополь. Очевидно, отступление повсюду, раз мы вас здесь застали.
-- Надо полагать, повсюду, -- согласился Блюм. [329]
-- Страшно жаль, Владимир Иванович. Так много пришлось бросить имущества, которое полк накопил за год. Мы смогли погрузить только самое главное. На всякий случай я оставил в Гайзарудах взвод нестроевой роты с несколькими фурманками, приказав охранять оставленное имущество и, если явится возможность, нанять крестьянских лошадей, чтобы присоединиться к полку. Если же ничего не выйдет, распорядился все облить керосином и сжечь.
-- А что же там оставили?
-- Много, Владимир Иванович. Две тысячи одного суконного обмундирования. Около трех тысяч пар сапог. Шестьсот пудов сахара. Вагонов пять муки...
В голосе Максимова послышались слезы. Видя нас мокрыми, грязными, Максимов спросил:
-- А что же вы, разве пешком?
-- Пешком, Сергей Максимович.
-- Голубчики, как же это так? Садитесь с нами.
-- Куда же к вам. Вас тут двое, да мы вдвоем.
-- А мы потеснимся. Владислав, Владислав! -- оборачиваясь назад, закричал Максимов.
Владислав, денщик Максимова, с медлительной важностью подошел к коляске Максимова.
-- Где коляска капитана Степанова?
-- Позади, господин капитан.
-- Прикажи, чтобы сейчас была здесь.
Подъехала коляска Степанова. Степанов, помощник командира полка, имел собственный экипаж. Блюм поместился с Максимовым, а мы с Вишневским перешли в экипаж Степанова. - Куда же мы едем, Оленин? -- спросил Вишневский, покручивая свои гусарские усы.
-- Вам должно быть известно, Федор Михайлович.
-- Ни черта не понимаю. Я только что был в Киеве, привез оттуда вина для офицерского собрания, и вы знаете, какая досада, успел захватить с собой только один ящик, все остальное пришлось бросить.
-- Но из оставшегося хватить успели?
-- Хватил так, что и сейчас башка трещит.
-- Не осталось ли чего?
-- Сейчас Владислава позову. Владислав, Владислав! Денщик Максимова вырос перед нашей коляской.
-- Там в задке максимовского экипажа две бутылки портвейна, притащи-ка сюда.
Через мгновение Владислав притащил две бутылки вина.
-- Как же пить, Федор Михайлович? Стаканов-то нет.
-- А так, из горлышка.
-- Неудобно, Федор Михайлович.
-- Погоди, сейчас раздобудем. Ездовой, у тебя фляжка есть? [330]
Солдат протянул фляжку.
-- А вот что к фляжке полагается, корытце это самое?
-- У меня кружка есть, господин капитан.
-- Давай кружку.
Вишневский налил в кружку немного вина, сполоснул и, наполнив до краев, протянул мне.
-- Пейте сами.
-- Я уже достаточно выпил. Гостя надо попотчевать.
Я отказываться не стал и выпил полную кружку, которая вмещала почти полбутылки. Остальное Вишневский выпил сам.
Почти бессонная ночь, холодный душ, мокрое платье -- все это так подействовало, что от кружки вина меня стало клонить ко сну, и тут же, в экипаже, я заснул. Сквозь сон чувствовал, что мы потихоньку движемся вперед. Проснулся от толчка. Остановились.
-- Почему не едем? -- обратился я к Вишневскому.
-- А черт их знает! Там впереди какая-то катавасия. Вдоль обоза мчался ординарец.
-- В Тарнополь нельзя, -- заявил он Максимову, останавливаясь около нашей коляски. -- Приказано всем свертывать влево, на Збараж.
Максимов посмотрел на карту.
-- Збараж километрах в семи отсюда, -- сказал он. -- Давайте не будем дожидаться всего обоза, выедем самостоятельно.
Мы не возражали. Максимов вызвал старшего по обозу, приказал ему разведать дороги, ведущие на Збараж, и протолкнуть обоз по этой дороге. Старший фельдфебель Петухов проехал вперед и вскоре вернулся доложить, что через две хаты от нашей стоянки имеется полевая дорожка, ведущая на Збараж.
-- Поедем по ней, -- распорядился Максимов.
Свернули влево, оставив остальные тыловые части дожидаться распоряжений о дальнейшем движении.
Свободное копирование
