Мое настроение после дискуссии 1939 года было хорошим, так как дорога для исследований по генетике оставалась широко открытой. Помня заказ редакции журнала "Под знаменем марксизма" на статью о И. В. Мичурине, я энергично взялся за новое, подробное изучение его трудов. О личности И. В. Мичурина много рассказали Н. Н. Соколов и И. Е. Трофимов - сотрудники отдела генетики. Н. К. Кольцов интересовался работами И. В. Мичурина и послал к нему на практику этих двух своих аспирантов. Они прожили в Мичуринске три месяца, собрали цитологический материал по гибридам плодовых и много раз в рабочей обстановке встречались с И. В. Мичуриным.
Работа над статьей длилась полгода. Мне казалось, что она удалась. Я старался показать величие И. В. Мичурина как общественного деятеля, выразившего дух новой, советской России, и сущность тех его фундаментальных работ, которые обогатили генетику. По ряду вопросов в статье были и критические замечания. Основным выводом статьи гласил тезис, что не может существовать особой, мичуринской генетики, противопоставляемой классической генетике как ныне существующей науке. Есть единая материалистическая наука - генетика, изучающая законы наследственности и изменчивости организмов, частью этой науки являются реальные достижения И. В. Мичурина. Статья вызвала интерес у ряда членов редколлегии и получила от некоторых из них самые лестные отзывы. Однако дело затормозилось. Эта статья попала к И. И. Презенту, который поднял страшный шум. Редколлегия журнала отступила, и мне был прислан отказ.
В своем ответе в редакцию я писал, что оставляю за собой право реабилитации моего труда.
Надо сказать, что долго мне пришлось добиваться реабилитации своей работы о И. В. Мичурине - ровно 27 лет. К этому времени журнал "Под знаменем марксизма" стал называться "Вопросы философии". Он и поместил мою статью о И. В. Мичурине в 1966 году. В том же году в издательстве "Просвещение" была напечатана моя книга "Теоретические основы и методы работ И. В. Мичурина". Ядром этих работ была статья, написанная в 1939 году.
В 1939 году над генетическим отделом Института цитологии, гистологии и эмбриологии нависла угроза.
В институте работала комиссия президиума Академии наук во главе с А. Н. Бахом. В составе комиссии был Т. Д. Лысенко, который упорно молчал и никаких вопросов не задавал. В. В. Хвостова, обращаясь к А. Н. Баху, взволнованно спрашивала: неужели же работы отдела генетики неинтересны? На все ее вопросы А. Н. Бах трогал свою седую, длинную бороду и говорил:
- Успокойтесь, деточка! Успокойтесь, деточка!
О наших работах комиссия нам ничего не сказала. Но уже и в этом было осуждение. Стало ясно, что институт под руководством Г. К. Хрущова будет далек от проблем генетики.
Тревога о будущем отдела генетики, который к этому времени стал называться цитогенетической лабораторией, и о том, в какой мере правильно будет организована работа института в целом, который именно в проблеме наследственности завоевал себе имя в советской и в мировой науке, заставила меня обратиться в президиум АН СССР со специальным письмом. В этом письме говорилось о необходимости развития в институте работ по генетике и эволюции. Текст этого документа в 1940 году я лично вручил В. Л. Комарову. Беседа с ним не осталась безрезультатной: лаборатория цитогенетики была сохранена.
Свободное копирование
