Я должен сказать, что в основной своей массе ученые зарубежных стран относились к нам, представителям Советской страны, весьма корректно и с большим уважением. Со многими учеными я и мои ученики подружились, стали вести научную переписку, обмениваться печатными работами. Я пришел к убеждению, что участие наших специалистов в работе международных конгрессов чрезвычайно полезно для развития теоретических и прикладных проблем различных разделов науки и для установления дружественных взаимоотношений.
Через некоторое время после моих докладов в Париже и Лондоне американский журнал опубликовал большую статью крупного гельминтолога Мориса Холла «Ветеринарная паразитология в США и СССР». Статья Холла — результат подробного изучения не только моих докладов на конгрессах, но и советской гельминтологической литературы, вышедшей в те годы.
В разделе «Организация» Холл писал следующее: «Доктор Скрябин говорил о том, что до последнего времени в СССР имелись лишь отдельные попытки разрешить вопрос борьбы с паразитическими червями, но сейчас проводятся общие мероприятия в крупных масштабах. Начало этому делу было положено учреждением гельминтологического института в Москве, как центра научного изучения гельминтологии и ее практического применения, а также с целью руководства всеми гельминтологическими учреждениями в СССР.
Кафедры паразитологии со специальным уклоном по гельминтологии основаны в 14 высших ветеринарных школах, и таким образом была предусмотрена научная работа и обеспечение страны опытными и квалифицированными ветеринарами-паразитологами, работниками, которых прежде не имелось. В основу работы был положен метод полных гельминтологических вскрытий, на проведении которых автор настаивал в течение нескольких лет. За 11 лет было проведено около 50 тысяч вскрытий, и таким образом была установлена весьма разнообразная фауна паразитических червей и установлены наиболее важные участки, которые необходимо оздоровить в первую очередь.
К концу 1929 года Советским правительством была разрешена организация 75 гельминтологических экспедиций во все концы страны и учреждено свыше 50 медицинских, ветеринарных и биологических учреждений по гельминтологии. Наиболее ценные экземпляры, собранные этими институтами и экспедициями, концентрируются в центральном музее в Москве. Коллекция эта имеет приблизительно около 200 новых видов гельминтов. Высшие ветеринарные институты выпустили около 2 тысяч ветеринаров-гельминтологов (на 1-м совещании гельминтологов в Москве было 168 делегатов). Было издано около 300 работ по медицинской и ветеринарной гельминтологии. Все эти достижения не могут отрицать американские паразитологи, встречающие необходимость знакомиться с положением в СССР и получающие массовую литературу на русском языке по этим вопросам, которая является весьма ценной».
Далее Холл писал:
«Все указанные методы Скрябин предлагает проводить в международном масштабе по специально разработанной программе, утверждая, что почти все страны в общем недооценивают до сих пор значения гельминтов, зараженность которыми принимает характер мирового бедствия. Вкратце его программа состоит из объединенных действий, имеющих целью разработку и применение координированного плана для общего нападения на гельминтов. Проведение такой кампании приведет к экономическим выгодам, выражающимся в создании крепких и здоровых животных, освобожденных от паразитов и от предрасположения к другим заболеваниям. Меры эти также уменьшили бы зараженность человека паразитическими червями. В результате Скрябин заключает, что эти меры помогут разрешению большой социальной проблемы — созданию здорового человечества».
Далее профессор Холл сравнивал развитие ветеринарной паразитологии в Соединенных Штатах и России. Рост паразитологии в США проходил медленно, но настойчиво. До таких крупных ветеранов, как Куртице, Стайльс, Хассаль, Уорд, Линтон, Вэрриль и Пратт, можно упомянуть только об одном видном паразитологе — Жозефе Лэйди.
«Около 15 лет тому назад, — анализировал Холл, — повысился интерес к гельминтологии, который растет и будет расти по крайней мере в течение последующих 10 лет. Мы пришли к выводу, что современные условия ставят перед нами изучение новых проблем, в частности гельминтов растений.
Рост интереса к паразитологии в СССР произошел быстро и весьма наглядно. До войны в России существовали единичные гельминтологи, как, например, Синицын. Со времени же войны число работников-гельминтологов быстро возросло, большинство из них очень способны, судя по их работам. В общем в течение 10 лет Россия добилась того же, на что американцам понадобилось 45 лет… Мы имеем значительно меньше опытных работников и организованных учреждений по ветеринарной паразитологии, и у нас отсутствуют статистические данные, получающиеся в СССР путем координирования работы и экспедиций…
Из вышеуказанного можно заключить, что в России имеется более острый интерес и реальная оценка задач, стоящих перед паразитологией, чем в Америке… Надо думать, что рост интереса к гельминтологии приведет и Америку к такому же уровню, который уже достигнут в СССР».
Итак, быстрый рост нашей советской гельминтологии стал фактом, который признали и за рубежом. Иностранные ученые не могли не отметить, что Советская власть уделяет огромное внимание борьбе с очервлением людей и животных, что в нашей стране сделано очень много для улучшения быта трудящихся. И, наконец, ученые зарубежных стран поняли, что у нас ученым созданы все условия для настоящей, плодотворной научной работы. В этом отношении статья Холла была очень показательной, и потому я позволил себе привести здесь из нее довольно большие выдержки.
Свободное копирование
