Мне известно было, что 6 декабря 1843 г. должно было состояться большое производство по корпусу инженеров путей сообщения. Я был уже 6 лет капитаном, но старее меня в этом чине было несколько десятков инженеров, а так как я не успел представить к 6 декабря о результатах приискания мною поставщиков щебня для Нижегородского шоссе, как ожидал того Клейнмихель, то и не мог надеяться быть произведенным за отличие. Но 6 декабря, согласно новым штатам, утвержденным 2 июля, были произведены в следующие чины 333 офицера корпуса инженеров путей сообщения, что составляло половину служивших тогда в этом корпусе, и в том числе почти все обер-офицеры, и я был произведен в майоры.
Вскоре список произведенных в следующие чины увеличился еще служившими на Кавказе и в Царстве Польском инженерами, не попавшими в {вышеупомянутое} производство, {бывшее} 6 декабря.
{Обращаюсь к описанию моих служебных занятий по поручению, изложенному в вышеприведенном предписании Клейнмихеля No 3676. Протяжение} шоссе, порученное мне для исправления, состояло в районе I отделения VI округа путей сообщения. Начальника этого отделения, инженер-подполковника Линдквиста{}, я нашел в Нижнем, куда я приехал в конце ноября, когда вся часть шоссе, назначенная к исправлению, была покрыта глубоким снегом. Линдквист, приехавший в Нижний тремя месяцами ранее меня, находил, что причина расстройства шоссе малая толщина щебенчатой коры и что для приведения его в порядок нужно заготовить булыжный щебень, -- для сплошной рассыпки, -- {из коего} половину по наступлении весны, а другую половину в летнее время. Цена на щебень еще не была окончательно определена; купец Дмитрий Климовн просил по 65 руб. за куб. саж.; Линдквист находил возможным дать 60 руб. По приезде моем я немедленно позвал к себе Климова, которому объявил, что я нахожу нужным поставку большего количества щебня, чем требовал Линдквист, в те же сроки, которые назначал последний, но что я не дам более 50 руб. за куб. саж. Климов утверждал, что требуемого мною количества камня нельзя достать и по самой высокой цене по неимению вблизи от Нижнего булыжного камня, которым этот город снабжается с р. Шексны в малых судах, называемых тихвинками, а в них помещается всего четыре кубических сажени камня; в больших же судах перевозка камня невозможна: при волнении в реке большая барка не может выдержать груза камней. Понятно, что камень с р. Шексны на нижегородскую пристань не может придти ранее лета, а потом потребуется, по выгрузке, его перевезти на шоссе средним расстоянием за 25 верст и разбить в щебень. Что же касается до камня, требующегося на срок к началу весны, то придется перевозить его из столь дальних мест, что на это недостанет перевозочных средств.
Во время переговоров моих с Климовым приехал в Нижний Михаил Яковлевич Вейсберг{}, впоследствии тайный советник. Он привез мне письмо от дяди моего князя Александра Волконского{}, который очень просил меня допустить Вейсберга к поставке щебня на Нижегородское шоссе. Вейсберг был лекарем при Московском военном госпитале; жена дяди моего Александра долго лечилась у знаменитых московских докторов, которые ей не помогали. Не помню как, после этих знаменитостей попал к ней врачом неопытный и никому не известный лекарь Вейсберг, который своим умом и еврейским угождением успел понравится ей и ее мужу; я его часто видал у них. Вейсберг, имея весьма незначительную врачебную практику, решился, сверх того, заняться хождением по делам частных лиц в судебных и других присутственных местах. В январе 1844 г. назначено было к продаже в Московском опекунском совете заложенное в нем имение дворянки Анны Николаевны Немчиновой вследствие накопившихся значительных недоимок по уплате в совет процентов.
Это имение покойный ее муж в числе 3200 душ, с огромным количеством земли, купил у камергера [Александра Петровича] Собакина{} на ее имя, так как он, как купец, не имел права владеть населенным имением. Немчинова была, сверх того, должна значительные суммы частным лицам. Ясно было, что по продаже имения Немчиновой, за вычетом долга ее совету, вырученной суммы будет недостаточно для удовлетворения ее кредиторов, и она со своими детьми останется без куска хлеба. Вейсберг принял на себя устроить ее дело за весьма значительное вознаграждение, чуть ли не за половину ее имения. Впрочем, в то время мне было вовсе неизвестно, за какое вознаграждение он принял на себя дело Немчиновой.
Вейсберг соглашался выставить требуемое мною количество щебня; {за доставленный} до наступления Нижегородской ярмарки по 51 руб. за куб. саж., а после ярмарки по 49 руб. Залогом же он представлял круговое ручательство 3200 душ крестьян, принадлежащих Немчиновой, которое, по статьям X тома Свода законов о поручительстве по договорам с казною, представляло залог в 14 400 руб., и, сверх того, под него можно было выдать по тем же статьям задаточных 48 000 руб.
Ничего не могло быть легче, при существовании крепостного права, как добыть подобный приговор от крестьян. Мне же было известно, что имение Немчиновой назначено в продажу в опекунском совете и что оно обременено частными долгами. Я выразил опасение Вейсбергу, что он, взяв означенные задаточные деньги 48 000 pуб., может ничего не ставить, и мне тогда пришлось бы только заниматься бесполезной перепиской с полицией о понуждении крестьян к поставке камня. Вейсберг уверял меня, что он очень понимает мое служебное положение, что он никогда не доведет меня до неприятностей, что булыжный камень имеется в самом имении Немчиновой, но так как оно в 120 верстах от Нижнего и, следовательно, среднее расстояние доставки его на шоссе было бы 145 верст, то камень будет собираться в местностях ближайших к Нижнему, и что на большей части крестьян Немчиновой числятся значительные недоимки по платежу оброка, и потому он их всех употребит на перевозку камня, а впоследствии и на разбивку его в щебень. Конечно, несмотря на то что по существовавшим законам он имел право на получение подряда, я мог не заключить с ним договора в виду запутанности дел Немчиновой, но, видя энергию Вейсберга и надеясь, что он будет так же энергичен при исполнении дела, я согласился допустить его к подряду.
Поставка Вейсберга должна была простираться на несколько сот тысяч рублей, а тогда на заключение контракта на самую незначительную сумму, даже правлениями округов, испрашивалось разрешение у Главного управления, и потому я представил на утверждение Клейнмихеля проект контракта со всеми требовавшимися приложениями, как то со сравнительной ведомостью цен настоящего подряда с ценами прежнего времени и справочными и т. п. Клейнмихель возвратил мне мое представление при предписании, в котором сообщал, что эти документы он оставил без рассмотрения, так как он мне дал полное разрешение по перестройке шоссе 9 ноября 1843 г. за No 3671.
Тогда я закончил с Вейсбергом контракт, с которым он поспел в Москву к самому дню продажи имения Немчиновой в Московском опекунском совете, председатель которого и члены, в виду представленного Вейсбергом означенного контракта, нашли необходимым остановить продажу. Мною предварительно было сделано представление о высылке денег в Нижегородское уездное казначейство, которое, по моему требованию, должно было выдавать деньги подрядчику, и Вейсберг немедля получил задаточных 48 000 pуб. сер.
Назначенное к исправлению шоссе разделено было на две дистанции, из коих ближайшей заведовал инженер-поручик Михаил Васильевич Авдеев{}, впоследствии сделавшийся известным писателем романов, а другой Геннадий Николаевич Виноградов. Постоянное освидетельствование поставляемого камня было поручено мною инженер-капитану Городецкому, а при себе я имел для исполнения разных поручений Строительного отряда подпоручика Глинскогон, который, хотя вследствие придирок бывшего помощника директора Института инженеров путей сообщения [Владимира Николаевича] Лермантова, не кончил курса в этом институте и потому был переведен в Строительный отряд, но был самым способным и деятельным из моих тогдашних подчиненных.
Свободное копирование
