Занятия мои по службе во второй половине 1841 г. состояли в составлении отчетов и смет по работам, производившимся в Москве в ведении Главного управления путей сообщения. Мне в помощь дан был молодой офицер, который каждый день очень прилежно занимался с 10 час. утра до 4 пополудни и потом обыкновенно оставался у меня обедать.
В это же время переехала к нам жить давнишний друг моей жены, Александра Николаевна Тютчева. Получив сведение, что свояченица моя графиня Толстая [Лидия Николаевна Левашова-Толстая] беременна и что она терпит нужду у своей свекрови, жена моя с Тютчевой отправились в имение Толстых в Княгининский уезд. Жена нашла свою сестру в многочисленном семействе Толстых в угнетенном положении; даже чай давали ей хуже, чем другим членам семейства; муж {же последней} не обращал на это никакого внимания и был вполне к ней равнодушен. Жена моя, {по своему живому характеру}, высказала свекрови сестры все неприличие поведения относительно последней и при себе поставила ее на другую ногу. Оттуда она поехала к своему отцу, которого упросила простить Толстых и дать любимой дочери назначенную ей часть имения, но тесть мой на это не согласился, не желая иметь Толстого своим соседом, а вследствие убеждения жены моей согласился принять старшую дочь и назначил ей ежегодное содержание, так что она с мужем могла выехать из имения свекрови. Жена моя, окончив с успехом это путешествие, вернулась с Тютчевой в Москву. Вслед за нею приехал и тесть мой, который часто бывал у нас и у сестры. Он жил в своем доме на Новой Басманной и каждый день проходил мимо дома сестры, дочери которой его очень любили, и младшая Эмилия, завидя его через окно, кричала:
-- Идет папа тети Мили.
П. Я. Чаадаев по поручению двоюродной сестры своей княжны Щербатовой{}, очень богатой старой девицы, искал ей компаньонку для путешествия за границей. А. Н. Тютчева, не имея никаких средств к жизни, согласилась принять на себя эту должность. Щербатова поехала с нею в Италию, где граф Корниани часто бывал у нее. Сначала думали, что он хочет свататься за Щербатову, но он посватался за Тютчеву. Щербатова дала последней в приданое 200 000 франков, которые граф Корниани сумел спустить. Между тем у них два сына, прекрасные молодые люди, которые по милости отца не получат никакого наследства.
Оброк с имения, данного {моим тестем} жене моей, собирался по-прежнему с недоимками, так что если бы я уплачивал {следующие ежегодно} в Московскую сохранную казну шесть процентов с капитала в 85 000 руб. сер., в который оно было заложено, {составляющие} более 5000 руб. сер., или около 18 000 руб. асс., то нечем было бы жить и в обыкновенное время, а тем более при поездках моих на Кавказ, и я в первый же год не уплатил процентов, {следовавших за заложенные имения в сохранную казну}. Приписывая недоимки по сбору оброка упущениям бурмистра, я нанял управляющего имением, но и эта мера не повела к лучшему сбору оброка. Впоследствии я заменил этого управляющего новым, очень старым человеком, рекомендованным мне людьми весьма почтенными, но этот старик, пробыв управляющим менее года, украл {из сбора с крестьян более} 9000 руб. асс. (около 2600 руб. сер). Для возвращения этих денег я должен был начать против него иск, который ничем не кончился, и украденных денег мне возвращено не было. Обжегшись на двух управляющих, я в конце 1842 г. опять вверил управление имением бурмистру из местных крестьян.
Свободное копирование
