Через несколько дней граф Бенкендорф лично вручил моей сестре подписанную им бумагу с объявлением Высочайшего повеления, в котором было сказано, что так как по докладу графом Бенкендорфом следственных дел, произведенных по жалобам противников моей сестры, все эти жалобы оказались несправедливыми, то эти следственные дела препроводить к министру юстиции для поступления по законам с тем, чтобы возникший процесс производился без очереди и под особым руководством министра юстиции. Бенкендорф, отдавая сестре вышеупомянутую бумагу, несмотря на свою дряхлость, любезничал с сестрой, просил поцеловать ее прекрасную (его выражение) ручку и уговаривал сестру, чтобы она не преследовала противников, ее оклеветавших.
Сестра желала продолжать дело с тем, чтобы, так как она была публично оклеветана ее противниками, {то чтобы} и полное оправдание {в взведенных на нее клеветах} было также публично. Просьбу свою она желала подать министру юстиции лично, с тем чтобы иметь возможность объяснить ему свое положение. Министром был граф Виктор Никитич Панин{}, человек сухой; доступ к нему был возможен только в известные дни при общем приеме просителей, причем сестре трудно было объяснить все дело. Мы добились однако же особого приема {сестры} через бывшего в то время адъютантом министра финансов графа Канкрина, А. Л. Варнека, который был очень дружен с Тизенгаузеном, братом жены{} Панина; последний при приеме сестры, против своего обыкновения, выказал участие к ее положению. Он, обыкновенно ничего не говоривший с просителями, прочитав поданное сестрой прошение, сказал ей, что он знает все ее дело, что он следил за ним, что в нем запутали себя жандармы назначением следствий и обысков без достаточных поводов, неприостановлением производимых Викулиными истязаний и другими действиями и что затем в настоящее время жандармы уже будут защищать не Викулиных, а себя. Вследствие этого он советовал сестре не искать на Викулиных за их клеветы и оскорбления, так как это только отдалит утверждение духовного завещания ее мужа, а ему известно, что у нее ничего нет и жить нечем; что же касается до духовного завещания, то он немедля по вытребовании его от Бенкендорфа пошлет его в гражданскую палату для законного постановления. Сестра объяснила Панину, что она желает, чтобы клеветы, взведенные на нее ее пасынками и падчерицами, были сняты с нее законным судом. Тогда Панин сказал, что он исполнит волю Государя и вытребует от Бенкендорфа следственные дела, равно как и духовное завещание, причем обещал, что будет наблюдать за успешным ходом дела в судебных местах.
Свободное копирование
