Нет сомнения, что после переписки рукопись попала в руки новому лицу, которое проредактировало ее, внесло в текст пропущенные слова и фразы, исправило некоторые слова, вписало почти все недостающие прописные буквы, сделало ряд приписок на полях. Основываясь на единстве почерка, мы предполагаем, что всю эту работу проделал переписчик с почерком 6. Помимо указанной редакторской работы, он написал оглавление, заглавия к некоторым главам[1] и сделал надпись на листе 269, открывающем последнюю часть "Временника": "Летописец вкратце тех же предипомянутых царств и о великом Новеграде, иже бысть во дни коегождо царства их".
Приписки на полях или исправляют текст, заменяя одно слово другим, или вносят некоторые пояснения к сказанному в тексте. Так, на листе 15 приписано на полях слово "кроме" вместо "свене", написанного в тексте; на л. 72 об. на полях слово "отвратися", которым заменено стоящее в тексте "обратися", и т. п. К припискам, поясняющим текст, относятся такие, как заметка на том же листе 15, внизу: "казанского царя Симеона", объясняющая, кого поставил вместо себя царь Иван Грозный, когда разделил землю на "опричнину" и "земщину". Такова приписка на л. 76: "о обители богородицы Донския", на л. 82: "о Богдане Бельском"; к этому же типу приписок относится и та, в которой уточняется имя автора "Временника" (л. 277 об., внизу).[2]
С. Ф. Платонов предполагает, что редактором, исправлявшим рукопись, мог быть сам автор "Временника"— дьяк Иван Тимофеев. К этой же гипотезе склоняется и И. И. Полосин в своей работе о "Временнике".[3]Такая гипотеза на первый взгляд представляется, действительно, наиболее вероятной. Кому же, как не автору, было легче всего восстановить пропущенные при переписке места, испорченные в рукописи-протографе? Он же мог дать и необходимые пояснения к тексту на полях рукописи...
К сожалению, эту очень заманчивую гипотезу приходится оставить. Прежде всего, трудно себе представить, чтобы автор, исправляя текст, оставил без поправки явно испорченные, бессмысленные места, а такие места есть в рукописи. Затем, трудно предположить, чтобы Тимофеев, последовательно скрывающий в продолжение всей работы свое имя, вдруг почему-то решил открыть его в приписке, да еще говоря о себе в третьем лице. Аргументация, которую приводит в своей статье И. И. Полосин в пользу того, что рукопись правил сам автор, говорит скорее против этой гипотезы: пропуск ошибок, стремление разъяснить и расшифровать текст, уточнить терминологию — все это как раз в большей степени свойственно позднейшему редактору; слово "вселукавне", на которое указывает исследователь как на типично тимофеевское, мог внести и редактор, найдя его в рукописи, по которой он правил текст.
Помимо этих соображений, палеографическое изучение рукописи не дает нам права утверждать, что она была написана при жизни автора: Тимофеев умер в конце 20-х годов, а филиграни бумаги, на которой написана большая часть рукописи, ведут нас к 30-м годам XVII в. Если даже допустить, что список был сделан еще при жизни автора, т. е. в конце 20-х годов, то редактирование — внесение пропущенных слов и фраз, пояснения и приписки — сделано явно позднее. Это подтверждает бумага, которую использовал редактор для оглавления (а оно, как было указано выше, написано тем же лицом с почерком 6): она иная по качеству, чем та, на которой писалась вся рукопись, — более плотная и, судя по следам филиграни, более позднего происхождения.
Но есть еще более веские доказательства, что редактировал рукопись не автор.
В Государственном Архиве древних актов в Москве хранится так называемая "Книга десятен" Епифани, составленная в 1605 г.22 В начале этой книги мы читаем:
"Лета 7114 по государеву цареву и великого князя Дмитрея Ивановича всеа Русии наказу боярин князь Василей Кардануковичь Черкаской, да князь Ондрей Васильевич Хилков, да дьяк Иван Тимофеев (разрядка моя, — О. Д. ) верстали на Туле государевым царевым и великого князя Дмитрея Ивановича всея Русии жалованьем поместными оклады и деньгами Епифанцов детей боярских и новикоз служилых и неслужилых" (см. стр. 435).
Вся книга написана одним почерком, повидимому, подьячим Семенкой Федоровым, подпись которого находится на обороте последнего, 90-го, листа книги. Книга заключает в себе вступление, начало которого приведено выше, перечень окладчиков, перечисление их обязанностей и обязательств (лл. 1—3), а с листа 4-го и до конца — список служилых людей "десятен" Епифани. Бумага, на которой написана книга, очень ранняя, — конца XVI — начала XVII в.,23 из чего можно заключить, что это — подлинник, а не позднейшая копия. На это указывает также подпись — скрепа дьяка, имеющаяся на каждом листе рукописи на полях справа. Подпись разбита на части так: ",Ди-ак Иван Тимо-фе-ев" и повторяется в книге 14 раз. Последняя подпись находится на л. 90 и 90 об.: на листе 90, на поле,— "диак"; на обороте, непосредственно после перечня умерших служилых людей, закрывая всю книгу, — "Иван Тимофеев".
Почерк, которым сделаны эти расписки, не похож на тот, которым написан основной текст книги, но в ней есть слова и строчки, по характеру начертания букв близкие к подписи-скрепе, описанной выше. Это пометки на пустых местах — страницах или листах: "место порозжо", "страница порозжа",24 и семь строк внизу, на обороте листа 80. Содержание этой закетки,25 выделяющейся из всего прочего текста книги, подтверждает наше предположение, что она является припиской дьяка, скреплявшего книгу.
Нет основания сомневаться, что указанная выше скрепа на полях книги принадлежит дьяку Ивану Тимофееву, автору "Временника", Известно, что в 1605 г., в период правления первого самозванца, он находился в Москве и выполнял различные поручения правительства.26 О том, что в данном случае мы имеем дело именно с его подписью, упоминает и Н. Лихачев в своей книге "Разрядные дьяки XVI века".27
Сличение подписи-скрепы с почерком указанных выше записей и заметок убеждает нас в их тождественности. А если это так, то во всех этих случаях мы имеем дело с подлинным автографом дьяка Ивана Тимофеева. Но начертание букв этого автографа не имеет ничего общего ни с почерком 6 изучаемого нами "Временника", ни с одним из других пяти почерков, которыми написан памятник. Все это дает нам право заключить, что ни в переписывании "Временника", ни в его редактировании автор не принимал участия и вставки в текст, заметки на полях и оглавление сделаны другим лицом. Работа эта была проделана, вероятно, уже после смерти автора, причем надо думать, что у редактора был в руках другой, более исправный список труда Тимофеева, по которому им и были восстановлены пропущенные слова и фразы. Этот список, к сожалению, до нас не дошел.
Свободное копирование
