21 декабря 1997 г.
Валя чувствует себя прилично (без спазм и нервного перенапряжения) только дома, когда можно временно не думать о делах, о неплатежах в первую голову, т.е. в субботу-воскресенье. Неплатежи задушили. Люди, словно сговорились: не платят - и все. Но ведь любое дело может в мгновение ока рассыпаться, если товар (в нашем случае – газеты и книги) берут, а денег за него не дождешься. Обманывают даже не через одного, 8 из 10. А Валя не может существовать без чувства доверия в принципе. В любой ситуации, хотя приступов недоверия к людям не лишен. Но приступ – дело кратковременное. Пришло и ушло, а характер остается. У него «все хорошие, все такие, какие есть». Но теперь эти «такие, какие есть» стали страшноватыми. «Кашу варить» с ними практически невозможно. Я думаю, он страдает от чувства бессилия перед множеством обманщиков, перед обманностью атмосферы в дорогой нашей столице. Рикошетит это в меня в последние два-три месяца ежедневно: «не хочу об этом сейчас говорить», «не трогай меня», «не хочу заводиться с утра», «не будем говорить об этом на ночь» и т.п. …Год быка словно на рога поднимает, и каждого в отдельности, и многих, что очевидно и в другом: обилие катастроф в воздухе и на земле.
В октябре привезли из нашего сада, из Мансурова, яблоки (еще на УАЗике), десятка два коробок – двое суток Валя их собирал. Выставил коробки на балкон, собирался в связи с денежной напряженкой в декабре продать на рынке. …А тут как раз и ударили 35-градусные морозы. Он перетаскивал эти коробки к себе в комнату, перебирал по многу раз (я боялась заикнуться, что труд напрасен, на мой взгляд, этот труд с самого начала был напрасен, но сад, с другой стороны, на Валю благотворно действует, и все, что с садом связано. Я и перемалчивала два месяца всю яблочную эпопею), испортившиеся относил в мусоропровод, сейчас в комнате – коробки вперемешку – пустые, полные… Яблоки все пропали, правда, едим их каждый день по одному-два.
Письмо Наташе не стал писать, сам понял, что ехать с ее «вопросником» в Строгановку придется, потому что все устно-телефонные (без встречи в ректорате) сведения крайне приблизительны. Как же тяжко мне между их могучими характерами (Вали и Наташи) едва ли не расплющиваться. Подсказываешь что-либо, значит, по их ощущениям, торопишь, зря торопишь, давишь. Не подсказываешь – заедает текучка, и основное, что связано с Ваниным приездом и поступлением, и с потерей тут времени, остается в тумане. И от меня, выходит, пользы – ноль. А время идет, выходит, живем, как вывезет. В моем же характере – ничего до края не доводить…
