На следующий день самолет из Томска перенёс меня в городской аэропорт Новосибирска. Узнав у Зои Михайловны, что Лёка с тобой ещё почти неделю должна будет провести в родильном доме, я позвонил Валере Панфилову и попросил его приехать. Мы с ним три года провели за одной партой, а к тому времени он уже был дипломированным хирургом – анестезиологом у Мешалкина.
Валера не заставил себя ждать, и мы пошли к вам. Родильное отделение находилось на Пархоменко, за стадионом. С трудом отыскали нужный корпус, кое-как дождались Лёку в окне. Увидев её, я понял, что ей ты далась довольно трудно. Когда Лия вернулась от окна в палату, я выключился. Валерка потом говорил, что сказались недосып, нервы, и усталость. Хорошо, что сидели на скамейке. Я просто побыл в отключке не более минуты.
Дальнейшее происходило по стандартному сценарию. Мы поехали в Академгородок, вломились в кафе «Под интегралом», там встретили наших одноклассников. Посидели. Я принимал поздравления. Недалеко от нас назрел конфликт. Какой-то старлей из стройбата ( видимо из Матвеевки) стал приставать к девчонкам. Мы, естественно, встряли. Девчонок отстояли, но правый погон на рубашке у меня был оторван, (Китель висел на спинке стула).
Потом долгое ожидание на Блюхера 10. Ребята с кафедры в отпусках, лето в разгаре. Но вот пора! Мы с Зоей Михайловной торжественно движемся к родильному дому. Я несу цветы, вещи для Лии, тёща – коробку конфет. Следует оговориться: Зоя Михайловна работала в Новосибирском институте метрологии, что предоставляло ей немалые права над всеми серьёзными предприятиями и организациями от Казахстана до Магадана. Конфеты для няни были что надо!
Наконец-то Вы появились на крыльце! Я не помню подробности ритуала, но ты плакала. Потом я положил плачущий свёрток на правую руку (ты уместилась от ладони до локтевого сгиба) и настала летняя тишина. Только шелест тополей и редкие птичьи монологи.
Шли не торопясь. Солнце и редкие облака. Никакой жары. Около стадиона Зоя Михайловна разрешила мне посмотреть на тебя. Красавицей я бы тебя не назвал. Что-то очень сморщенное и недовольное чмокало губами и совершенно не хотело открывать глаза. Я не стал возражать.
Мы с Лией шли по той же дороге, что впервые привела меня к её дому в июле 1968 года.
Мой отпуск не превышал десяти суток. Налюбовавшись на тебя с мамой несколько дней, я вынужден был уехать в Томск. Вы остались у родителей Лии. Три месяца надо было подождать, поскольку бытовые условия и мой служебный режим не шли ни в какое сравнение с условиями в Новосибирске.
Примерно в это же время (к моему стыду не помню дат) у Толи родился Леша. Мы потихоньку собрали всех двухгодичников и приветствовали появление на свет наших детей.
Свободное копирование
