23
Всё у нас получилось! Везунчик же ты, Коржов! Разумеется, из меня так и прут технические подробности, однако я сознаю, что неспециалисту они мало чего скажут. Технике в этой главе и без того уделено слишком много места.
Достаточно будет сообщить, что моя первоначальная оценка состояния технологии NPN транзисторов оказалась близкой к истине, так что ни героических, ни титанических усилий не потребовалось. Их от такого лентяя, как я, и ожидать-то было бы странно. Но принятые решения оказались верными, раз уж через пару месяцев полез вверх выход годных кристаллов, ещё через пару окончательно прекратила свои жалобы сборка – и даже отменила ставший теперь ненужным входной контроль качества кристаллов. Чисто технически проблема была исчерпана. Разумеется, я надлежащим образом оформил свои находки и был вполне удовлетворён размером их оплаты.
А ещё я представил Игорю Николаевичу Кононенко, главному инженеру, подробный технический отчёт о проделанном. Мне был хорошо известен – и абсолютно чужд! – особый тип специалиста, избегающего делиться своими достижениями с кем бы то ни было, дабы утвердиться в глазах начальства этаким незаменимчиком. Как удобно: сделанную в рабочее время и должным образом оплаченную продукцию (А инженерное решение чем не продукция?) потом ещё и присвоить себе с целью повышения своей личной значимости, а то и просто ради банального шантажа! Я никогда этим не занимался, а в будущем, при всей своей управленческой неопытности, всегда распознавал и пресекал такие попытки подчинённых, вплоть до того, что, если чадо упорствовало, избавлялся от него без сожаления. Так что затребованный главным инженером отчёт, коль скоро со мной честно расплатились, содержал всю значимую информацию. Вам я за ненадобностью её не сообщаю. А заинтересуетесь, так отчёт в моём архиве. Подлинник.
К отчёту я по собственной инициативе приложил меморандум по вопросам, относящимся к кризису управления, который, на мой взгляд, поразил НПК. Мне представлялась абсурдной ситуация, при которой:
А) Вся реальная власть на производственном участке принадлежит мастеру, то есть выходцу, как правило, из среды рабочих. Мастер организует труд, карает и милует. Мастер закрывает наряды и единолично распоряжается хоть и небольшим, однако собственным премиальным фондом. Правда, квалификация у него ниже, чем у инженера, вследствие чего ответственных технических решений он принимать не способен. Зато зарплата больше.
Б) На одного инженера (ведущего), которому поручено отвечать за всю технологическую цепочку, приходится трое-четверо специалистов узкого профиля, то есть тех, кто обеспечивает надлежащее исполнение своих операций. Казалось бы, вторые должны зависеть от первого. Хренушки! В быковской системе ведущий играет роль мальчика для битья, поскольку отвечает за всё изделие в целом, а в целом всё благополучно если и бывает, то очень редко и не у нас. А вот специалисты по отдельным операциям ведущему не подчиняются и претензий от него не принимают, потому что получают свои премии за исполнение плана собственных работ, причём планы эти сами же и сочиняют. Кто б усомнился, что только полный олигофрен способен сочинить такой план, который можно не выполнить?!
В) Даже в пору наибольшего завала, когда цех почти не производил годных чипов, все рабочие, выполнявшие свои нормы выработки, регулярно получали премии. А как бы они, скажите, не выполнили норм? Ведь ради того, чтобы иметь хоть что-то на выходе, на вход производственной цепочки приходилось запускать вдвое большее количество пластин, значит работы всем всегда хватало. Но заработки подскочили ещё значительнее, потому что возросшая нагрузка на рабочих толкала их к спешке; спешка приводила к ошибкам; ошибки требовали переделок; а переделки по действующим правилам (Я бы похихикал, однако, право же, силы иссякли!) не только не порицались, но и оплачивались наравне с годной продукцией.
Итак, мастера, имея низкую квалификацию, реально управлять не способны. Инженеры теоретически способны, но практически к управлению не допущены. В утешение им дозволено в порядке компенсации заниматься увлекательной грызнёй и перепихиванием ответственности, а о такой ничтожной вещи, как конечный результат, забыть напрочь, чтобы не расстраиваться по пустякам. А рабочим так и вовсе всё по барабану: они университетов не кончали, делают всё, что приказано, и даже больше; условия премирования придуманы не ими. Что, не к чему прицепиться? Вот и не цепляйтесь!
Короче, если дела из рук вон плохи, однако всем, кто их делает, хорошо и комфортно, откуда, скажите, взяться надеждам на поправку?!
Кононенко был грамотным и вдумчивым руководителем, так что всё хорошо понял. Настолько хорошо, что мой технический отчёт утвердил к исполнению без всяких замечаний. Он, правда, к тому времени и без того уже был исполнен, оставалось бумажки оформить. А вот диссидентские организационно-экономические фантазии вернул мне без комментариев, что означало: не туда ты, Коржов, лезешь, поостерегись; и я не стану встревать в эту бодягу, не главинженерское это дело. Кроме начальника НПК есть на заводе отдел нормирования, есть отдел научной организации труда – пусть занимаются.
Перечитав этот – тоже случайно сохранившийся в моём беспорядочном архиве – документ, я и сейчас готов подписаться под каждой строчкой. Пусть он никого тогда не заинтересовал, но мне вскоре очень пригодился – если не как руководство к действию, то хотя бы как внятное предостережение об опасности общепринятого и общепризнанного, такого всем понятного, однако бесплодного и совершенно тупикового пути.
Свободное копирование
