15
Длинным и, видимо, нудным получается мой рассказ. Как бы у читателя не возникло – клянусь, совершенно ложное! – представление, будто этот отрезок моей жизни был заполнен исключительно непосильным интеллектуальным трудом и производственными конфликтами.
Отнюдь! В свободное от работы время я с удовольствием предавался всему тому, что доставляет самые обыкновенные, то есть сугубо земные, радости. Как ни мало в плотно заселённой Молдавии мест для рыбалки и вольного отдыха, они, тем не менее, есть. В первую же весну мне удалось в составе команды любителей природы пройти на байдарке четырёхдневный маршрут по Днестру, побывать в предгорьях Карпат и даже посетить с целью рыбалки доселе неведомую загадочную страну Гагаузию. В специальной “рыбацкой” главе будет рассказано и об этой экзотической рыбалке, и о том, как в первый свой кишинёвский законный отпуск, пришедшийся на олимпийский год, я положил начало традиции семейного дикого отдыха, то есть сколотил из двух семей с детьми, моей и Серёжки Хамкова, а также молдавской “сладкой парочки”, которую составили соратники по труду и отдыху Филиппочек и Наташика, но просили тогда себя в этом качестве не рекламировать, группу для путешествия по озёрам Верхней Волги. Олимпийский год – не только для олимпийцев!
* * *
Чуточку уклонившись от темы, напомню забывчивым и сообщу не заставшим тех времён по столь извинительной причине, каковой является молодость, что вообще-то в этом году первоначально предполагалось наступление коммунизма. Именно такой срок был прописан двадцать лет назад в Программе партии. Увы, научно доказанное и всенародно чаемое пришествие почему-то не торопилось сбываться! То ли программа оказалась херовенькой, то ли партия. Впрочем, а какой ещё может быть партия, сочинившая такую программу?
Вообще, при попытке взглянуть на картинку из сегодняшнего далека становится ясно, что не только приближения к коммунизму, но и просто никакого реального прогресса за эти двадцать лет в стране не произошло. Ну, если не принимать за таковой появление пластиковых пакетов с цветными картинками, смену мод и водочных брендов. Да ещё то радостное обстоятельство, что с экранов вместо чёрно-белой партийно-государственной брехни в мозги населения теперь закачивалась преимущественно цветная.
* * *
Но Бог с ней, с историей. Вновь открытое Верхневолжье так понравилось и взрослым, и детям, что через год желающих там побывать оказалось намного больше. В числе прочих поехал и Борис Герасимов со своей будущей женой. Эти, да и последующие путешествия заслуживают отдельного рассказа. Мне ещё предстоит найти для него место и повод, потому что придётся нарушить однолинейность повествования, которой я старался придерживаться до сих пор. А поскольку воспоминания о дикарских путешествиях ещё и очень дороги мне, я, скорее всего, скупердяйски оставлю их “на сладкое”.
* * *
- Товарищ сторож, идите скорей сюда! Они здесь на дереве сидят!
Это голосил, сидя под древом, крепко выпивший парнишка из числа молодых специалистов, прибывших в этом, 1979 году. Сторожа непременно обнаружили бы нас с Зинулей на черешне, если бы им достало безрассудства сунуться в тот конец якобы охраняемого ими сада, где бесновалась наша компания…
Стража проявила благоразумие. А мальчику настолько не понравилась выданная ему сверху откровенная и не больно лестная характеристика, что он немедленно пообещал дожидаться внизу, сколько потребуется, чтобы затем непременно начистить оскорбителю чайник. Его габариты явно указывали на то, что результат будет достигнут без затруднений.
Так состоялось знакомство с Борей Герасимовым, БГером. Он готовно присоединился к любителям преферанса, хотя сразу же выяснилось, что его квалификация несравненно выше нашей, именно что любительской. Конечно, в МИЭТе это был культивируемый спорт, тогда как у нас в университете карты хоть и практиковались, однако не больно-то поощрялись.
Компания, образовавшаяся постепенно из лиц обоего пола разных национальностей, была, как и полагается молодым, здоровым и нисколько не обременённым всякими бытовыми заморочками людям, весёлой и лёгкой на подъём. В кругу молодёжи я сам ощутил себя помолодевшим. Даже бороду вскоре сбрил – как неуместную в таком тёплом климате. Хотя, конечно, это объяснение откровенно притянуто за уши вот сию, буквально, минуту. Как только клавиатура терпит!
Предупреждая возможные нескромные вопросы, честно и прямо отвечу: “да”. Как ни стараюсь я обходить невыгодные для себя моменты, вам всё равно должно быть заметно, что Коржов в описываемый период обленился, потолстел, обрюзг, заметно поглупел и даже малость скурвился. “Как много девушек хороших” в городе, где так причудливо перемешаны национальности и темпераменты!
Много. Нравы в столичном Кишинёве не отличались строгостью; то же самое, если не больше, можно было сказать о моих собственных нравах. Когда тебе за тридцать, секс не в новинку, так что к нему развивается вполне рациональное отношение. Уже не мнишь, во всяком случае, что непременным условием жарких объятий является столь же пламенная любовь. Нет, “A la girl comme a la girl” – и, возможно, ничего более, простите за натуралистическую грубость. Это всё, что мне удалось сочинить на иностранных языках, но зато сразу на двух – есть повод гордиться!
Иногда и это не так уж мало. Я достаточно поздно уразумел, что многим девочкам тоже очень нравится “это дело” само по себе. Не верил, что женская стыдливость придумана мужчинами. Но, прозревши, наконец, охотно, подобно другу Биллу, позволил своим “практиканткам” реализовывать их сексуальные фантазии. Тем более, что они, в отличие от коварной Моники, не стремились сохранить затруханные спермой предметы туалета в качестве уличающих вещдоков. Как говорила одна добрая знакомая, которой по роду службы приходилось изучать характеристики временно выезжающих за границу (Тогда, не поверите, были времена, что и с блестящей аттестацией не больно-то выедешь дальше Болгарии!): “Читаю и удивляюсь! Почти про каждого без всякого стыда пишут: “Физически здоров. Морально устойчив.” Они что, всерьёз считают, что такое может быть одновременно?”
Я полностью разделяю её недоумение. Есть такое, не помню чьё, но очень авторитетное мнение: потребность в верности обусловлена в юности идеализмом, а в зрелые годы – прагматизмом. Так когда же и погулять, спрашивается, если не посерёдке?! Я пребывал как раз посерёдке, поэтому теперь, имея такое веское оправдание, даже попыток раскаяния предпринимать не стану, тем более, что мне всё равно никто не поверит. Было – и всё!..
Подробностей, однако, не ждите. Я, как вы уже, наверное, заметили, не стесняюсь называть и даже характеризовать людей, чьи действия носили публичный характер или, по крайней мере, ни для кого не составляли тайны. Я убеждён, что никого невозможно принудить к поступкам, за которые, глядишь, когда-нибудь станет стыдно. Каждый всегда всё делает сам, и, в идеале, должен сам же за это “всё” рано или поздно ответить. Так что если кто-то оскорблён упоминанием его имени в тексте, пусть, прежде чем возмущаться и судиться, сначала сверится со своей памятью, если её не отшибло, и совестью, если таковая имеется. По этим же основаниям и себя щадить нисколько не собираюсь. Но те женщины, которые дарили меня своей любовью или благосклонностью, да пускай только мимолётной, никого и ни к чему не обязывающей телесной близостью – какими бы ни были их мотивы! – поступали так вовсе не затем, чтобы я когда-либо потом начал об этом публично трепаться. И я, что со мной случается не часто, в данном случае сполна воспользуюсь выпавшей мне прекрасной возможностью промолчать.
Свободное копирование
