2
Вновь обретённая коллега по профессии Катя Шумарина, которая одела-обула меня в белоснежную спецодежду и повела на первую экскурсию по цеху, даже не пыталась скрыть радости: с моим приходом её отпустят, как обещали, в опытно-конструкторское бюро. Я, недавний студент-исследователь, с жаром подхватил тему и тут же вознамерился обсудить предстоящие проблемы с будущим инженером-исследователем: все же здесь я “плавал” меньше, нежели во всяких там технологических регламентах.
Увы, пришлось скоро скиснуть. Я пытался вести речь о радостях творческого поиска, распинался про находки и озарения, однако Катю, как вскоре стало понятно, вся эта ерунда нисколько не занимала. В её планах озарения не значились вовсе, а радости предвкушались в основном благодаря отсутствию в ОКБ производственного плана и неразрывно связанной с ним нервотрёпки. Прогрессивка же хотя и поменьше, чем в цехе, зато стабильная.
Беседа поневоле приобрела светский характер, поскольку говорить больше было не о чем. Я вертел головой, восхищался чистотой и прикидывал, сколько интересных экспериментов можно было бы провести, располагая таким, довольно приличным, оборудованием.
Следующая картина помогла мне спуститься с горних высот на грешную землю. Я попробую её изобразить, а вы – представить и понять. Ручаюсь, не только у меня, но и у вас получится плохо.
Итак, представляйте. Физически мощная, тренированная тётка в синем халате подкатывает к травильному шкафу уставленную бутылками телегу на пневматическом велосипедном ходу. Она тут же начинает ожесточённо сворачивать с бутылок пробки, а другая тётка, в белом халате, хватает уже откупоренные и попарно опрокидывает их в канализационный слив. Жидкость вытекает томительно долго, а ускорить процесс, к вящей досаде тружениц, невозможно, так что вскоре за первой тёткой в синем становится в очередь неотличимо похожая на неё вторая.
Наконец первая увозит свою телегу с пустой стеклотарой в неведомую даль, а вторая занимает её место, чтобы продолжить ударный труд.
На таре этикетки: “Толуол сцинтилляционный особой чистоты. 1 литр” – и знаки самой строгой военной приёмки. За пузырёк такого добра мой университетский шеф Роберт Львович Фогельсон столько же спирту отлил бы, да ещё кланялся и благодарил бы, благодарил бы и кланялся.
- ??? – это я недоуменно разинул рот, взыскуя от своего гида разъяснений.
- Да что ж тут непонятного? Июльскую норму химикатов цех со склада не выбрал, тару не вернул. А она возвратная, денег стоит. Из-за этого отдел снабжения расход на август до сих пор не подписывает. И не подпишет, пока за июль не отчитаемся пустой тарой. А попробуй столько в канализацию вылить – это же тонны! Подсобницы (тётки в синем) бастуют, требуют, чтобы им доплачивали. Не успеваем!
Слава Богу, я уже не маленький. Много чего успел повидать на своем веку, нечто подобное тоже случалось видеть. Не в одном месте. Не раз. Слава Богу, я хоть и в чужом городе, но, несомненно, в своей стране. Я другой такой страны не знаю! И на шахте, и в колхозном поле, да что там – даже на университетской кафедре! – одни и те же правила одной и той же игры. С чего же здесь им быть другими? Подозреваю, что гипотетическому новатору, взявшемуся ускорить или иным образом рационализировать процесс уничтожения дорогущего химиката ради высвобождения копеечной тары, полагалась бы, учитывая важность и срочность задачи, нешуточная премия.
Попутно можно ратовать за экономию и вдохновенно врать про эффективность использования ресурсов. Роберт Оруэлл, ты где? Ау-у-у! Где Вы, пламенный марксист-ленинец доцент Ефанов, оценивший мои знания в политической экономии жалкими тремя баллами, да и то со второго захода? Да я всю оставшуюся жизнь буду гордиться этой поставленной из милости “трюхой”, поскольку никогда не понимал и не хотел понимать эту вашу так называемую политэкономию так называемого социализма. Конечно, честнее было бы остановиться на “неуде”. Но я хотел стать физиком, а для претендентов на эту роль, не сдавших политэкономию вкупе с научным коммунизмом и научным атеизмом, физике существовать не полагалось.
Мы вернулись в контору. Катя торжественно передала мне свой рабочий стол и оба персональных компьютера: конторские счёты и логарифмическую линейку. Я неумело пощёлкал костяшками: получилось 38. Лет. До пенсии.
Занимательная арифметика, что тут скажешь?! Такой срок не перекантуешься. Я остался. А куда? А вы бы что на моём месте?
Свободное копирование
