18
Весь девятый класс мы с Людмилой были неразлучны. В кино и на концерт, на каток или в библиотеку, да хоть просто послоняться по городу – всюду вместе и за ручку, уже не таясь. А что таиться, если всюду встречаются наши сверстники – тоже за ручку. Возраст такой. Конечно, я был уверен, что мне с подругой повезло больше всех. А кто в таком состоянии считает иначе?!
Школьные отметки у нас примерно одинаковые, хотя в ее “пятерках” больше труда и усидчивости. Еще ей предстояло пересдать некоторые предметы прошлых лет, чтобы избавиться от “четверок” в аттестате. Что делать, мама настояла: дочь непременно должна окончить столичную школу и поступить в столичный же вуз. Уже с помощью родни решен жилищный вопрос и, зная бронебойную натуру мамаши, можно было не сомневаться, что все прочие вопросы тоже будут решены. Нашим детям – только отличное! И без очереди! Много лет спустя я вновь столкнулся с этим лозунгом, и вновь он не привел меня в восторг. Но об этом – в свое время.
Ни один учитель не спрашивал с нас столько, сколько мы с Людмилой сами себе добровольно задавали, выискивая, где только можно, самые каверзные задачки и примеры. Кто не понимает, что “пятерке”, заработанной в периферийной школе, в школе столичной могут не поверить. И что тебя, провинциала, южнорусское произношение выдает с головой…
Поскольку последнее обстоятельство почти непреодолимо (Я, к примеру, вообще так никогда и не смог избавиться от хохлацких “г” и “шо”), мы стали тренировать сообразительность и вообще натаскиваться. Даже пару раз вместе съездили на областные олимпиады. Пес с ними, с лаврами, зато опыт. Чтоб никому не мешать, и чтоб нам никто не мешал, приходили в класс заниматься до утренней побудки. Ей хорошо: она “жаворонок”. Но, с другой стороны, на вечер, несмотря на неутоленную жажду знаний, могли же у нас образоваться и другие планы?..
За удачное решение полагался поощрительный поцелуй. Один: холодный, мирный… Хотя случалось, что, взаимно пылая юным задором, одним и мирным мы не ограничивались.
По весне, когда оттаяли окна нашего класса, расположенные чуть выше уровня тропинки, по которой через пролом в заборе спрямляли свой путь на работу педагоги, нас за этим увлекательным занятием засекла историчка Катенька, парторг по совместительству. Надо ли говорить, что приглашения к директору долго ждать не пришлось.
В кабинете, кроме хозяина, уже сидели Катенька, наша классная Александра Ивановна и кто-то еще, не помню. Кворум. Василий Иванович начал шахматную партию решительно, но самоуверенно и неточно, явно недооценивая ресурсы защиты:
- Скажи: то, что нам рассказала Екатерина Максимовна – правда?
С удовольствием изображаю первобытную невинность:
- Василий Иванович, а я ведь не знаю, что она вам рассказала.
Вот и первая заминка у белых. Представляет интерес, как выглядел рассказ, сиречь донос, в оригинале. Но публично предлагается краткая и, видимо, смягченная версия:
- Я видела в окно, как воспитанники целовались в классе. Во внеучебное время.
- Ну, так что ты на это скажешь? – вновь тормошит меня директор, и я обреченно отвечаю:
- Это чистая правда. Как и то, что заглядывать в окна не есть хорошо, нас этому учителя учили…
- Сейчас не об учителях речь. И не о Екатерине Максимовне. Скажи, как ты мог?
- Что значит как? Посредством рта. В щечку. – Вижу, директор заводится. Кличка ведь ему не только за имя, не только за усы досталась, но и за темперамент.
- Перестань хамить! Как ты до этого дошел? И расскажи, что думаешь делать дальше?
- Мне шестнадцать лет, – бесстрастно (бесстрашно?) сообщаю. – Мой паспорт гражданина Украины в спальном корпусе. Могу принести хоть сейчас.
- При чем тут паспорт? При чем тут Украина? – не понимает директор. Екатерина Максимовна с неуклюжей партийной прямотой спешит на выручку:
- Василий Иванович, дело в том, что на Украине брачный возраст – 16 лет. Но ведь это не дает воспитанникам права… в закрытом заведении…
К чему этот лепет? Ошибка нападения позволяет нанести контрудар, если сейчас перехватить инициативу! Бесцеремонно перебиваю Катеньку:
- Екатерина Максимовна ответила на Ваш вопрос. Можно продолжить? Спасибо. Дошел я до этого естественным путем взросления. Дальше буду делать то же самое, если сам, конечно, захочу. Как Вы. Как сама Екатерина Максимовна. Если Вы, вслед за ней, считаете, что нельзя в классе во внеучебное время, я согласен вне класса в учебное…
- Пошел вон, мерзавец! Выгоню! Совсем выгоню!
Это уже очевидная виктория. Забыл он свой недавний двойной проигрыш на первенстве школы, что ли? Никуда он меня не выгонит. Накостыляет Александре Ивановне за недосмотр, а заодно Катеньке – чтоб не ставила его впредь в дурацкое положение. В дверях оборачиваюсь:
- Людочку не троньте. Она так, как я, не сможет. У вас валерьянки может не хватить. Когда Вы меня выгоните, ей не с кем будет целоваться, само отпадет.
Не выгнал. И Людочку не стал трогать. Они потом еще на своем партсобрании этот вопрос зачем-то мусолили, видно, дел важнее не случилось. Но поостыли, благоразумно решили в итоге против природы не переть. Мне об этом секретном, как всегда, партийном бдении рассказал пару лет спустя Евгений Владимирович Шляховер, тоже член.
А брачный возраст на Украине наступал (Тогда. Не знаю, как теперь) в 16 лет только для женщин. Такая вот половая дискриминация. Тем более, что Людочка, Скорпион по Зодиаку, до него ещё чуток не дотягивала. Тут наша идейная обществовед-историчка таки лажанулась.
Но ведь сама. За язык никто не тянул.
* * *
Воспоминание об этом именно курьезном эпизоде прервало поток слез Александры Ивановны в ту памятную зимнюю встречу, когда мы с Людмилой так бессовестно ее разыграли.
- Но уважать вас и ваше чувство я стала раньше, – призналась она. – Помните, вы у меня на уроке читали диалог влюбленных из “Неофитов” Леси Украинки? У вас у обоих голоса зазвенели, да так, что у меня прямо мороз по коже. И захотелось плакать.
Еще бы мы не помнили! А ей, понятно, опять захотелось.
Свободное копирование
