Инкубатор - 6

      6

      Уроки Шляховера пролетали для меня в единый миг, а то, что учебник я уже изучил, в физкабинете не имело никакого значения, потому что было безумно интересно.

      То ли фокусник, то ли маг – в любом случае артист! – давал сольный сеанс с последующим разоблачением. К учебнику это представление не имело ни малейшего отношения; соответствующий параграф задавался на дом.

      Вот вам ряд парадоксов. Наша посещаемость Шляховера не интересовала, и он демонстративно не отмечал отсутствующих, но на его уроки ходили все. Самым нерадивым или бестолковым он, не угрызаясь, так же демонстративно ставил “тройки” вместо вполне заслуженных “бананов”. Зато попробуй у него заработать пятерку – замучит вроде бы невинными с виду, но очень каверзными вопросами. Ну, и эти демонстрации, иной раз довольно сложные опыты. Для кого он их ставил, если наверняка знал, что поймут их едва ли два-три человека в классе, а для остальных это не более чем цирк и забава?

      - Вот для вас двоих-троих и ставил. Я учил тех из вас, кто стремился и был способен, и не тратил зря душевных сил на тех, кто не стремился. Из вашего выпуска ты и Юра Павлюченко пошли в физику. Мне достаточно.

      - Вы, Евгений Владимирович, Людочку забыли. Она ведь в МЭИ на полупроводниковом факультете учится. Тоже физика.

      Евгений Владимирович послушно сделал вид, что только теперь об этом узнал и поэтому обрадовался. Конечно, этот непедагогичный разговор происходил несколько лет спустя, когда я, уже студент физического факультета, непрошенно заглянул к нему в гости с бутылкой любимого им кисленького болгарского. Мне и школьником частенько доводилось заходить в его дом, но, конечно, без бутылки.

      Ничего он не забыл. Просто проверял, хитрюга, все ли у нас с Людмилой ладно и справно. Наша детская любовь проистекала на виду у всей школы (А куда можно скрыться в Инкубаторе?!), и он, в числе немногих педагогов, защищал ее – даже на парткоме. Подробнее об этом позже. А тогда, в 1961, я не догадывался, что этот учитель определит мою профессиональную судьбу. Младенческая мечта пойти в геологи давно уже увяла, вытесненная интересом к химии и минералогии. Предстояла, благодаря таланту Учителя, еще одна рокировочка. Но не сразу.