Что такое «картинщик»?
В 1944 году в казанском дурдоме Васька-Фонарщик изобрел необычный изобразительный метод «снегопада», отработанный мелкими кистями, и геометрически четкие снежинки оптического разнообразия. К многофигурной композиции он шел не спеша. Она появилась в конце 50-х годов, робко сочиненная по сюжету, но стойкая по исполнению. Художник не рисует картину, а строит, как спектакль. В ней нет совершенного, лихого рисунка, рафинированного колорита и классической компоновки в золотом равновесии. В лучшем случае в композиции присутствуют вечные статисты искусства: земля, небо, толпа, здания, животные, птицы. Картина строится за кулисами, от которой взбесится любитель строгой античности. От русской жизни В. Я. С. отжимает этнографию кривых зеркал, в смешном виде «мопсов и бульдогов» и церковную архитектуру, опрокинутую к небу «в три четверти». Вторая кулиса — «снегопад», ажурная ткань снежинок, наброшенная на изображение, как вуаль на лицо. Третья кулиса, первый план. Он кочует почти неизменным из картины в картину, постоянный герой — мускулистый персонаж с кистью в руке, как две капли воды похожий на веселого Ваську-Фонарщика с деньгами. Он страшно доволен проделанной работой и ставит точку над «и».
Набегая друг на друга, эти механические планы создают неповторимый оптический и живописный эффект, напоминая старый персидский ковер.
Большая картина, выполненная кистью в один волосок, где каждое прикосновение драгоценно, через три года стояла перед европейским зрителем. Врожденный эстет в недоумении разводит руками, недалекий авангардист скулит от зависти к изобретателю, подражатели неловко ухмыляются, но все разом удивлены. Равнодушных нет!
«Я эмигрировал с целью доказать хамам советской власти, что я не последний психбольной, а хороший дорогой художник»
(В. Я. С.).
Владелец заказной картины Фердинанд Майер оценил картину в 240 000 австрийских шиллингов, цена немыслимая для современного, никому не известного русского художника.
Московский искусствовед Зана Плавинская — редчайший случай интереса к авангарду — очень точно и справедливо заметила (очерк «В. Я. Ситников», 1995, в рукописи): «Его письма — особая творческая система кверулянтных идей».
Сестра художника Тамара Яковлевна сохранила потрясающие документы террора, письма В. Я. С. из Казани 1942–1944 годов. Он любил и умел их писать, с необычайными оборотами просторечия, меткими сравнениями и крылатыми популярными словами. С августа 1975-го по ноябрь 1985 года я получил от него в общей сложности сто двадцать (120) страниц произведений высокого эпистолярного и, если хотите, «кверулянтного» творчества.
В 1977 году, глубокой осенью мне удалось побывать у него в Китцбюле. Мой старый друг похудел, осунулся за два года эмиграции, но по-прежнему горел желанием написать самую большую, самую лучшую картину в мире. Мы проговорили всю ночь напролет. Говорил он, не прекращая, жалуясь на предательство любимой женщины, застрявшей в Москве, скупость хозяина и глупость соседей.
Свободное копирование
