В это же время в Шанхае проживал русский эмигрант – некий Лоренс. Настоящего его имени никто не знал, поговаривали, что он был японским шпионом, и все боялись его. В общем, темная и грязная личность. Жил он в шикарном английском отеле Сассун Хауз прямо на набережной, увлекался театром и ставил пьесы, на которые должны были ходить все русские эмигранты.
Как-то ночью мне позвонил доктор Кузнецов, русский эмигрант, и сказал: «Виктор Прокофьевич, в Сассун Хауз серьезно заболел господин Лоренс. Предполагают пищевое отравление. Он — мой пациент, но мне, старику (ему было лет пятьдесят), ночью ехать трудно. Не смогли бы вы съездить, чтобы оказать ему помощь?» Кто такой Лоренс я уже знал, все русские о нем знали, но я был молод и не считал удобным послать Кузнецова к черту. К тому же Кузнецов могсказать Лоренсу: «Я себя очень плохо чувствовал, позвонил Смольникову. А он, знаете, подал документы на советское гражданство, поэтому и отказался оказать вам помощь». Такой поворот дела мог быть для меня опасным, и даже очень.
Все это происходило между мартом и апрелем 1943 года. Я зажег свой керосиновый фонарик, повесил его на руль велосипеда и отправился в Сассун Хауз. Не любил я эти поездки ночью: на каждом мосту стоял японский часовой, и получить выстрел в спину ничего не стоило. У входа в Сассун Хауз меня встретил русский ночной вахтер: «Пожалуйста, господин доктор, пройдите сюда, в лифт».
Лоренс жил, кажется, на десятом этаже в двухкомнатном номере «люкс». Я увидел его сразу же, как только вошел. Обычно описание преступника в детективном романе сводится к следующему: у него было неприятное лицо с квадратной челюстью и без тени улыбки... Так вот у Лоренса оказалось, как нарочно, именно такое лицо. Напуганный собственными подозрениями, что его отравили, он нервно ходил по комнате. Естественно, если выбираешь для себя профессию негодяя, то и страхи у тебя соответствующие. Между прочим, я тоже тогда испугался: на ночном столике у него, рядом с флаконом духов «Пармские фиалки», лежал револьвер. Предусмотрительный был джентльмен. После осмотра я понял, что ничего страшного с ним не случилось: скорее всего, объелся креветками. Я прописал ему дозу английской соли и дал таблетку люминала на ночь. Больше я его никогда не видел.
На другое утро я рассказал о визите нашей канадской секретарше, миссис Берджес, и спросил у нее, как нам быть, посылать ему счет за визит или послать его к черту. Она подумала и сказала: «Давайте сделаем вид, доктор, что ничего не знаем. Для нас он - обыкновенный пациент. Пошлем ему счет на оплату в двойном размере, как и полагается за визит в ночное время, а там посмотрим». Счет послали, и Лоренс немедленно прислал чек с посыльным.
