Сороковая годовщина революции 7-го ноября 1957 г. была с энтузиазмом встречена сокамерниками. Нес, кроме меня, ожидали объявления амнистии. Последовал Указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии, прекращавший все дела, подлежащие слушанию в судах. Указ, таким образом, затрагивал меня и нескольких сокамерников.
Через неделю после ареста, 12 ноября, меня доставили к районному помощнику прокурора Пролетарского района г. Калинина, г-же Богатовой, которая, согласно указа об амнистии прочитала постановление, объявлявшее мою полную реабилитацию, кстати, вторую за жизнь. Постановление было подписано прокурором района, советником юстиции Дурневым.
Но до передачи что го документа Дурнев пригласил меня в свой кабинет. Закрыв дверь и оглядевшись, советник юстиции дружеским жестом пригласил меня сесть. Затем он спросил, читал ли я лично постановление?
- Нет. Мне его зачитывала Богатова.
- Хорошо. Очень хорошо! - сказал Дурнев. - Удовлетворен ли ты формулировкой и выводами постановления? Желаешь ли внести какие-нибудь изменения или добавить что-нибудь?
Я взглянул на Дурнева с удивлением. Сразу мелькнула мысль, что у моего собеседника что-то на уме. Государственный прокурор внезапно спрашивал, желаю ли я внести корректировку или добавления к постановлению, которое он составлял лично. Такое событие просто так не бывает.
Он продолжал:
- Я могу сделать это для тебя, так как я не из тех, - тут он сделал многозначащий жест в сторону здания городского отдела КГБ.
- Благодарю за помощь, — ответил я. — Вы, по всей вероятности, знаете достаточно хорошо мое дело. Искренне благодарю вас за предложение.
Дурнев кивнул головой и жестом руки дал мне понять, что он дружески расположен ко мне.
- Все-таки, скажи твои дополнения, которые я бы мог внести в постановление, - спросил Дурнев.
- Ну, если уж вы действительно желаете мне помочь, желаю добавить свой параграф в постановление сразу после первого параграфа текста.
- И как таковой будет звучать?
Желаю внести следующую фразу: «Лернер заявил, что не получает советский паспорт, так как не является гражданином СССР и ожидает ответ по этому вопросу от Президиума Верховного Совета СССР».
- И это все? - спросил Дурнев.
- Нет. Есть еще один пункт.
- Какой?
- В завершающем параграфе постановления добавить следующую фразу: «Лернер освобождается от обязательства не покидать свое место жительство в Калинине».
Дурнев вызвал своего заместителя Богатову и приказал ей переделать постановляющий параграф.
- Но... Но...!
- Никаких но! - приказал Дурнев. - Выполните задание и принесите постановление немедленно!
- Вскоре мне вручили новую, переработанную копию постановления.
- Вы удовлетворены? - спросил Дурнев.
- Да. Очень!
- Хорошо, - последовал ответ.
Я понимал, что такое изменение текста просто за спасибо не делается, и мне следовало что-то предпринять в ответ. Я хорошо знал, что за услугу надо платить, но не знал чем.
Дурнев болел туберкулезом и лекарства, которые он получал из клиники помочь не могли, так как доступный стрептомицин не выпускался в абсолютно чистом виде. Врачи предложили ему получить это лекарство в заграничном исполнении, так как в противном случае судьба его будет решена. Поэтому, когда перед Дурневым легло мое дело, он решил достать заграничный стрептомицин с моей помощью. На этот счет в России есть поговорка «Рука руку моет!»
- Вы очень помогли мне, - сказал я. - Поэтому желаю знать, чем я могу помочь вам, чтобы оплатить долг? - спросил я Дурнева.
- Ты можешь оказать мне услугу. Я туберкулезник. Врачи говорят, что нет шансов на спасение, если не достану очищенный заграничный стрептомицин. Вот я и подумал, сможешь ли ты помочь? У тебя ведь родственники за границей. Могли бы они тебе отправить этот стрептомицин для меня?
- Лично для вас я сделаю все возможное. И если не из Израиля, то из США. В Нью-Йорке проживает моя сестра. Не беспокойтесь. Вы скоро получите ваше лекарство.
Дурнев был поражен, услышав мои слова. Ведь вопрос стоял о его жизни в связи с ухудшением здоровья. Он сердечно поблагодарил меня и мы расстались друзьями. Я сказал, что позвоню сестрам немедленно.
Позвонив Саре в Израиль, сообщил, что срочно нуждаюсь в стрептомицине из-за заболевания туберкулезом. Через месяц я получил бандероль с лекарством и вручил его Дурневу, который буквально расплакался и не знал, как отблагодарить меня. Он искренне посмотрел на меня и сказал, что если мне потребуется помощь, то я могу располагать его услугами. Мы решили при необходимости поддерживать контакты.
Я возвратился домой во второй половине дня. Олег обрадовался, увидев меня невредимым. Его беспокоило мое длительное отсутствие. Я рассказал ему историю приключений, произошедших за неделю. Олег рекомендовал посетить Павлова и попробовать документы, выдаваемые лицам без гражданства. Его предложение вызывалось необходимостью прекращения уплаты многочисленных штрафов за безпаспортное проживание и вторичный арест. По его мнению, такое положение стало нетерпимым, и я согласился с доводами Олега.
Свободное копирование
