Как-то весною 1903 года, Гуковский при встрече со мною предложил мне прийти к нему в определенный день и час. "Мне надо с Вами переговорить по одному очень серьезному делу", -- сказал он. Я, конечно, обещал придти, и в назначенное время я был уже на его квартире. К великому моему удивлению, я застал у Гуковского совершенно незнакомого мне человека. "Странно, -- подумал я, -- он хочет со мною поговорить об очень серьезном деле, а я нахожу у него совершенно чужого человека".
Гуковский точно прочел в моих глазах мою мысль и поспешил меня успокоить:
-- Это товарищ, Иван Николаевич, он свой человек.
Я сел и старался подавить неприятное впечатление, которое этот новый товарищ на меня произвел. Все в нем мне не нравилось: и его толстая, вульгарная фигура, его грубое лицо и в особенности его глаза; в них ничего нельзя было прочесть, и это был плохой признак. Однако Гуковский относился к этому человеку с большим уважением, что свидетельствовало, что новый товарищ играет большую роль в партии.
После обмена незначительными фразами о текущих событиях Гуковский обратился ко мне со следующим вопросом:
-- Товарищ Кроль, вы, кажется, имеете связи с чиновниками Комитета министров, бываете ли вы когда-нибудь там?
-- Случается, -- ответил я и мысленно спросил себя: что означает этот вопрос?
-- Понимаете ли, -- продолжал Гуковский, -- нам чрезвычайно важно иметь точный план черного хода в Мариинский дворец, а также всех коридоров и комнат, через которые надо пройти, чтобы добраться до зала заседаний Комитета министров. Партия решила убить еще одного министра. Вы знаете, наверное, что после террористического акта Балмашева через парадный подъезд дворца проникнуть постороннему человеку стало невозможно, так вот нам необходимо иметь точный план, как можно пробраться в зал заседаний Комитета министров через черный ход. И мы вас просим, если вы имеете свободный доступ в Мариинский дворец через этот черный ход, посетить ваших знакомых чиновников и попутно закрепить в вашей памяти подробный план помещения.
Выслушав его, я тотчас же мысленно представил себе этот план, который я хорошо знал, так как я не раз проходил по коридорам, комнатам для курьеров и передним, которые вели в большой зал заседаний. И для меня сразу стало ясно, что весь проект добраться до обреченного министра таким путем, какой наметили Гуковский и Иван Николаевич, никуда не годится. И я им тут же сказал, что их план не выдерживает ни малейшей критики. Я им объяснил, что лицу, которое отважится проникнуть в Мариинский дворец через черный ход, придется пройти через ряд запутанных коридорчиков, где находятся также комнаты для курьеров, и оно неизбежно обратит на себя внимание, -- посылать поэтому таким путем человека для совершения террористического акта, значит наверняка без всякой пользы пожертвовать им.
-- Все-таки, -- заметил на это Гуковский, -- попробуйте сходить к вашим знакомым чиновникам в Мариинский дворец и постарайтесь после этого посещения набросать на бумаге точный план помещений, ведущих к большому залу.
-- Хорошо, -- ответил я, -- мне нетрудно "нанести визит" своим бывшим сослуживцам, меня там всегда встречают очень радушно, но повторяю вам -- ваш проект никуда не годится.
Через несколько минут Иван Николаевич ушел, и я тогда не постеснялся откровенно выразить Гуковскому свое крайнее недовольство тем, что он сделал мне свое столь серьезное предложение в присутствии незнакомого человека.
-- Но это виднейший член партии, -- воскликнул Гуковский.
-- Кто бы он ни был, -- сказал я ему не без раздражения, -- но это было не конспиративно -- завести со мною беседу на такую тему в присутствии третьего лица. Кроме того, этот Иван Николаевич мне что-то не нравится, и я вас предупреждаю, что покажу план только вам одному или я его совсем не покажу.
Гуковский был немало поражен моим ультиматумом, все же он дал мне обещание, что на следующее свидание он уже Ивана Николаевича не позовет. Через несколько дней я отправился в Мариинский дворец и самым тщательным образом исследовал весь путь от входа до большого зала и еще более убедился, что всякая попытка постороннего человека пробраться с какой бы то ни было целью через черный ход дворца до большого зала неминуемо кончилась бы провалом. С планом в руке я это доказал Гуковскому, и он должен был признать, что их замысел не имел никаких шансов на успех.
Много позже я узнал, что Иван Николаевич был не кем иным, как Азефом. И не раз я задавал себе вопрос, исходило ли предложение Гуковского от партии, или Азеф хотел и Гуковского и меня заманить в ловушку.
Свободное копирование
