Сказать, что я слишком много анализирую - не значит сказать, что я хорошо учусь. Хорошие оценки, сделанные уроки – все это внезапно прекратилось в десятом классе, когда мать выложила плохую новость, что я не пойду в колледж. Было это в четверг вечером. Я занималась посудой, отец пазлами, и мы напевали хором «Тему из Исхода». Мать перед уходом на работу в «Бредлис» протирала плиту и почему-то от нее плохо пахло, то ли из-за месячных, то ли из-за того, что когда я убирала посуду, мы с отцом всегда напевали вместе, и она ревновала. Никто не считал, что в главном мы сходимся. Чисто случайно мы запели одну и ту же песню. Нашими любимыми были «Прощай, прощай, черный дрозд», «Сентиментальная поездка», «Сегодня вечером» и «Исход». После «Исхода» я сказала: «Ма, я подумала, что хочу учиться лучше в Коннектикутском университете, чем в Южном или Центральном. Туда труднее поступить, но сам университет лучше».
«И кто будет за это платить?»
Странно, я никогда не думала о деньгах, хотя мои родители жили бедно и это было любимой темой моей матери. Я наивно полагала, что любой достаточно умный человек может учиться в колледже.
«Не знаю. Есть ведь ссуды какие-то или что-то вроде?»
«Мы с отцом оплачиваем достаточно счетов. Так что перестань мечтать и иди на курсы быстрой печати. По окончании получишь хорошую работу».
«Я не собираюсь быть секретаршей».
Она подняла конфорку, протерла под ней и сказла: «Посмотрим».
«Я перееду в Нью-Йорк».
«Помечтай». Она поставила конфорку на место.
Я стиснула зубы и подумала, что не пойду в колледж, а пойду прямо на Бродвей, но это разозлило меня. Потому что я была не просто большой актрисой, а еще и умной. Я поняла это в седьмом классе, когда решила, что моя семья это скопище идиотов с отвратительным пристрастием к телевизору. Чтобы быть от них подальше я каждый вечер ссылала себя в подвал, там была комнатка для отдыха. Еще там водились эти лохматые пауки и я обнаружила, что если уронить на них «Детскую энциклопедию», то их трупы сжимаются до точки. Однажды ночью после такого избиения я раскрыла книгу и обнаружила Вильяма Шекспира, точнее его монолог «Цена милосердия». Скоро я прочла все его произведения в этих книгах, потом Уитмена, Теннисона и Шелли. Я выучила монолог Гамлета и читала его перед зеркалом за баром. Сделав это в седьмом классе, решила, что я гений. И теперь услышав от матери, не прочитавшей за всю жизнь ни одной книги, что я не могу пойти учиться в колледж, я больше чем рассвирипела, потому что это было несправедливо. Кто-то должен был платить.
