На протяжении следующих нескольких дней Сидоров выглядел изможденным и нередко погружался в дремоту – что ж, также поступал и я. Хотя у меня получалось поспать более двух часов в будние дни – кроме тех дней, когда на дежурстве была та злобная женщина – я по прежнему большую часть времени находился на грани нервного истощения, и мгновенно погружался в сон при первой же возможности. Мы с Сидоровым проделали за эти дни совсем немного «работы».
В одну из ночей, когда Сидоров несколько раз поймал меня на том, что я сплю, он просто подошел и небрежно отхлестал меня по щекам, проговорив низким и усталым голосом: «Проснись, проснись». А потом вернулся к своему столу и попытался сосредоточиться на своей книге.
Была теплая ночь. Когда Сидоров вернулся после чаепития, он оставил дверь в комнату приоткрытой для проветривания. Я услышал, как из-за закрытой двери комнаты, находившейся дальше по коридору, послышалось бормотание низкого мужского голоса, затем, внезапно, громкий крик женщины, переходящий в стон, а затем – пронзительный визг, от которого волосы на моей голове зашевелились. Мне представились ужасные пытки, каким должны были ее подвергать. Голос женщины умолк, и наступила тишина. Потом вновь послышался тихий мужской голос, и почти немедленно бедная женщина вновь начинала визжать и кричать. В этом диком визге было что-то нечеловеческое. Слушая это, я дрожал. Через некоторое время Сидоров нажал кнопку и в комнату заглянул охранник, которому он приказал закрыть дверь от шума. Весь остаток ночи меня преследовали эти крики. В пять или пять тридцать утра Сидоров вновь нажал на кнопку и, когда вошел охранник, приказал ему оставить дверь приоткрытой, чтобы впустить немного свежего воздуха.
«Я подержу его немного дольше», - произнес он, даже не взглянув на меня.
Я услышал, как охранник подошел к соседней двери, дверь открылась, а потом он тихо произнес что-то. К моему удивлению, ему ответила женщина. Потом наступила пауза. Потом тот же визг, что я слышал раньше, начался снова. Но теперь я расслышал слова – следователем была женщина! Она выкрикивала грязные ругательства в чей-то адрес, и ее ругань была такой же отвратительной, как и у Сидорова, но от женщины это звучало намного ужаснее – она перечисляла все те отвратительные вещи, что она собирается сделать с этим несчастным мужчиной - точнее, с нижней его частью, и т.д. А потом в ответ послышался приглушенный, измученный мужской голос.
Когда охранник выводил меня из комнаты, я увидел ее, стоящую в коридоре. Это была женщина среднего возраста, около пятидесяти, нельзя сказать, что некрасивая, и очень собранная. Со знаками отличия майора на погонах.
Я спросил про нее у Сидорова на следующий день. Он просто покачал головой и ничего не ответил. На дневных допросах я нередко задавал ему личные вопросы. Он никогда не отвечал. А я никогда не сдавался. Это было еще одним способом выводить его из себя. Как зовут его жену, спрашивал я, после того, как он заканчивал говорить со своей подругой по телефону. Или – сколько у него детей? Страдал ли он когда-либо от геморроя? Сидоров просто отказывался отвечать. Единственным, что он мне поведал о себе, было то, что у него имелся диплом юриста, и пуговица в форме ограненного бриллианта на его мундире была отличительным знаком его квалификации.
Свободное копирование
