Остается мне сказать нечто о начальниках наших.
В начале войны командовал сухопутной армией против шведов славный и толико известный свету генерал Суворов, потом барон Игельштром, о котором буду я иметь случай говорить после, и наконец, генерал граф Салтыков, человек знатного происхождения, весьма богатый, довольно образованный нравственным воспитанием. Он почти всю жизнь свою проводил в военной службе, но мало отличился знаменитыми подвигами, впрочем, он был храбр, великодушен и добр, любил хорошо и пышно жить.
Корабельным флотом начальствовал сперва адмирал Грейг, родом англичанин, славный мореходец, отличный своими знаниями, опытностью и храбростью. Он учинился известным еще под начальством графа Орлова во время экспедиции его в Средиземном море. По смерти же его принял главное начальство над флотом адмирал Чичагов, происшедший от древней, но бедной дворянской фамилии. Он не имел, что называется, блистательного воспитания, знал только в совершенстве искусство морское, имел столько опытности, что говаривали о нем: он, как чайка, состарился на воде. Одарен он был от природы твердым рассудком, постоянен, великодушен, решителен, храбр и хладнокровен. Вице-адмиралы Козлянинов и Пушкин обязаны его великодушию, что не пострадали за поступки свои во время последнего сражения с шведским корабельным флотом, мною описанного, равно как и принц Нассау, доверенность к которому двора после сей войны весьма ослабела. С начала до конца войны начальствовал гребным флотом адмирал принц Нассау, известный в свете своею храбростью и великодушием, он больше опытен, нежели знающий. Сколько мог я приметить, то со стороны наук много недоставало в нем того, что требуется от великого вождя в образе нынешней войны. Храбрость его была больше храбрость гренадера, нежели генерала; он был скор и часто не довольно осмотрителен. Да позволено мне будет сказать здесь, что из всех известных свету генералов знаю я только одного Суворова, которого необыкновенная быстрота и храбрость соединены были не только с осмотрительностью, но даже с дальновидностью. Нассау отличал себя, начальствуя галерными флотами в Европе и Америке, но в России встретились ему совсем другие обстоятельства. Русский гребной флот почти всегда бывает смешан с парусным, действие же галерами совсем разнится от управления парусными судами. Другая конструкция, другая оснастка, другие названия всякой вещи, другой порядок в плавании и проч., так что офицер, служивший довольно на кораблях, если вступит в галеру, должен учиться узнавать вещи, их употребление и наименование. Не видав галер, всякий мореходец удивится, что для того чтоб остановиться на якоре, бросают с галер два якоря: один -- с носу, а другой -- с кормы. Большую еще перемену встретит офицер, привыкший к галерной службе, когда случится быть ему на корабле, потому что, кроме разности в вещах, их употреблении и наименовании, несравненно больше потребны познания математических и других наук, соединенных с морским искусством. Сей-то недостаток приводил нередко принца Нассау к великим ошибкам.
Свободное копирование
