5-ое декабря, четверг. Вот кое-что об Октане – из статьи В. Самарина, являвшегося самым близким сотрудником Октана в Орле.
Михаил Октан, по документам – Михаил Александрович Ильинич, 1910 г. рождения. Всплыл на поверхность в конце 1941 г. В августе или сентябре 1941 г. он перешел на сторону немцев в районе восточнее Киева. В Красной армии занимал, по одним немецким сведениям, пост комиссара дивизии парашютистов, по другим – был начальником особого отдела дивизии. При переходе принес немцам, как они говорили, важные сведения. «Важные сведения, а главное, – репутация беспринципного карьериста, позволили ему впоследствии, – пишет Самарин, – развернуть кипучую подрывную деятельность.»
До весны 1942 г. Октан подвизался в роли переводчика в одной из частей 2-ой танковой армии, кот[орая] доходила до Каширы, а затем отступила к Орлу, где расквартировался ее штаб. В апреле 1942 г. в Орле Октана назначили главным редактором газеты «Речь». Если раньше он рекомендовал себя как инженер, то теперь объявил себя журналистом. «Вообще, все прошлое его – специальность, семейное и общественное положение в СССР – неясно. Он говорил, что жил в Одессе, работал в качестве инженера на одном из одесских заводов. Однако позже установили, что в Одессе он действительно жил, но был не инженером, а ответственным партийным работником. Рассказывал, что не раз участвовал в спортивных состязаниях и проговаривался, что был членом спортивного общества ▒Динамо’, которое, как известно, является спортивным обществом НКВД. Случайно выяснилось, что бывал в Испании в годы гражданской войны 1935–36 гг.; во Франции знал Эренбурга. Как известно, во Францию, а тем более в Испанию, из СССР ездили только с ▒особым заданием’.
Октан восторгался всем немецким, ругал все русское и на чистейшем немецком языке приветствовал каждого немца: ▒Хайль Гитлер’ – ▒Да Вы-то кто же, не русский разве?’ – спрашивали его.
– Я? Нет. Я по отцу серб, а по матери хорват.
Собеседники слушали. А будущий ▒гауляйтер дес Русляндс’, как сказал о нем вполне серьезно один его немецкий покровитель, продолжал не без художественного мастерства рисовать прошлое своей знатной фамилии.
– Я – балканский барон. У моего отца были акции во французской и бельгийской угольной промышленности, и я все детство провел в Париже.
Его рассказы носили опереточный, хлестаковский характер только на первый взгляд. Почему именно в Париже? Да потому что он был в Париже, очевидно, с особым заданием, проболтался, что знает Париж, – задним числом пришлось дать понять, что знает Париж, т. к. в детстве жил там.»
В газете Октан проводил ультранемецкую линию. Нередко задерживал, а иногда и уничтожал яркие антибольшевистские статьи и, наоборот, статьи и сообщения крикливого, недейственного характера пускал в первую очередь. Делалось все тонко и обдуманно. Придраться было нелегко. Ультранемецкая позиция редактора проявлялась даже во внешнем облике газеты. Слова «Германская Армия» и др. писались всегда с большой буквы. «Чем дальше читатель будет плеваться – тем лучше.»
Но главное внимание Октана обращалось на внегазетную деятельность. Газета давала положение. Связи с немцами расширялись. Знакомства заводились в инстанциях, от которых зависела политика в большой области, занимаемой армией: в штабе армии, контрразведке, СД. Обработка немцев проводилась типичными методами: с помощью женщин и водки. Деньги на это он получал от различных махинаций с распространением газеты, от издания своих брошюр «Еврейство и большевизм», «Является ли война отечественной для советского народа», проводивших все ту же ультрагерманскую и антирусскую линию, но распространенных в большом количестве…
Вся деятельность Октана в Орле до 1943 г., а затем в Бобруйске, сводилась к двум основным положениям:
1) направление политики немцев в нужную большевикам сторону, утрирование ее;
2) борьба против Власова и освободительного движения
Умело и небезуспешно восстанавливал население против немцев и немцев против населения; давал немцам ложные информации о настроении населения.
В Орле и Бобруйске штаб армии поручал Октану делать доклады о психологии русского народа и истории России на специальных собраниях офицеров контрразведки и разведки военных управлений. На собрания эти никто из русских не допускался.
Вот некоторые положения его докладов (со слов немецкого офицера, слушавшего Октана).
1) Русских всего сорок миллионов, русские – полумонголы, азиаты.
2) Россия не может самоуправляться. Россия может быть только колонией.
3) Партизанское движение является следствием анархических черт русского характера. Чтобы бороться с партизанщиной эффективно, нужно подвергнуть массовым репрессиям население.
Борьбу против Власова и освободительного движения Октан начал сейчас же по получении первого известия о Власове. Не пропускал сообщения о Власове в печать; писал в разные немецкие инстанции – штаб армии и фронта, Главную ставку, Восточное министерство, министерство пропаганды – обширные доклады, докладывая опасность движения для Германии, неискренность русских, которые хотят «воссоздать единую и неделимую Россию»; вообще, опасность для Германии существования независимой России, необходимость ее колонизации…
Между делом Октан наносил удары по антибольшевистским деятелям более мелкого масштаба, тормозил успешность развертывания антибольшевистской работы в разных областях: в административно-хозяйственной, полицейской, в пропагандной.
Широкие круги населения видели в Октане сначала пронемецкого наймита, потом увидели прохвоста и, наконец, наиболее проницательные люди стали видеть что-то другое, что трудно поймать и утверждать без того, что в криминалистике называется фактами. Между прочим, псевдоним его расшифровали так: Октан – Особый комиссар тыла армии неприятеля.
В марте 1944 г. в Бобруйске по инициативе Октана немцы создали так наз[ываемый] «Союз борьбы против большевизма» (СБПБ). Появился Манифест, потом временный устав, подписанные областным руководителем СБПБ Михаилом Октаном, затем один за другим «Указы СБПБ». В двенадцатом указе, занимавшем полгазетной полосы, значилось, что за заслуги в деле борьбы с большевизмом Октан будет награждать своих «соратников» землями и другими благами жизни. Так, рабочий мог получить целую мастерскую со всем оборудованием или должность мастера на одном из заводов Европы; крестьянин – участок земли в десять, двадцать, пятьдесят гектар, по выбору, где хочет; интеллигент – изрядную сумму денег или права учиться за казенный счет в одном из европейских университетов и т. д. Попытки доказать немцам вредность такого опошления идеи антибольшевистского движения не приводили ни к чему.
Т. к. создание СБПБ не встретило сочувствия среди населения, Октаном была проведена «вербовочная кампания» для привлечения новых членов Союза. Устраивались собрания служащих и рабочих по учреждениям и предприятиям, и вопрос решался по большевистски:
– Кто «за»? Кто «против»? «Против» нет. Принято единогласно. Все – члены СБПБ.
Таким образом Октан составил списки на 2-3 тыс[ячи] человек. В выступлениях его и победных донесениях немцам фигурировала цифра 10 тыс[яч], а потом и 20 ты[сяч] человек.
СБПБ существовал всего четыре месяца (до взятия в июле 44 г. Бобруйска Красной армией). Но за этот короткий срок Октан, прикрываясь СБПБ, сумел провести ряд мероприятий, продолжавших уже намеченные ранее им линии. Одно из них особенно примечательно.
В конце апреля он (Октан) представил в штаб армии проект создания детских поселений СБПБ, в которых дети должны воспитываться в «национал-социалистическом духе». Проект немцы одобрили и приступили к осуществлению его. Под первое поселение предназначили деревню Скобровку (у г. Осиповичей). Выселили всех жителей. Затем началась сама «акция» («акциями» немцы называли массовые расстрелы, вывоз населения, сжигание деревень и т. д.). Делалось все по-немецки: деревни окружались войсками, жителей выгоняли на улицу, детей отделяли, сажали на автомобили и увозили. Матери молили о пощаде, падали на колени перед солдатами. Их отгоняли прикладами. На глазах у офицера РОА, капитана Л., который в числе других офицеров вынужден был подкреплять «акции» соответствующей пропагандой, женщина сошла с ума. За несколько дней собрали около восемьсот детей в возрасте от 8 до 14 лет. А тем временем по всей прифронтовой полосе среднего участка фронта и в тыловых районах распространились слухи о том, что немцы собирают всех детей, чтобы убить их. Население охватила паника. Детей прятали, не выпускали из дома. Целыми деревнями крестьяне тронулись в лес, к партизанам. По самым скромным подсчетам за одну неделю ушло больше десяти тысяч чел[овек].
Рассказ капитана Л., отказавшегося принять участие в совершаемом преступлении, стал известен среди руководящих русских работников области. Некоторые из них заявили немцам в ультимативной форме протест. «Акцию» приостановили. Однако настоять на возвращении домой не удалось, дали только разрешение на приезд родителей к детям в гости, комендантом поселения назначили капитана РОА Г., весь штат воспитателей и медицинский персонал составили из русских.
Когда началось немецкое наступление, дети остались на месте и, можно надеяться, что часть их вернулась в родные села. Можно только представить себе, какой бум сделала из этого поселения, созданного немцами и «изменниками родины», советская пропаганда.
На таких фактах большевики и строили свою пропаганду. Внимательное наблюдение и усилия деятельности СБПБ позволяют определить цель создания его:
1) Дискредитировать идею антибольшевистского движения вообще.
2) Попытаться подорвать освободительное движение.
3) Получить более широкие права для преступной деятельности.
Несмотря на очевидную преступность деятельности Октана, только некоторые немцы, да и то к концу, перед крахом, начали поговаривать о том, что Октан подозрителен и что его следовало бы убрать. Их голоса оказались голосом вопиющего в пустыне. Большинство поддерживало его, считая только проходимцем и авантюристом, но человеком полезным.
– Мы знаем, что он негодяй, но он…
В июле и августе 1944 г. немцы откатились на Вислу. СБПБ потерял всех своих «соратников» и перестал существовать… Октан остался по-прежнему в армии. Осенью 1944 г. в Польше он снова начал выпускать «Речь», снова писал о несуществующем СБПБ, участвовал в подавлении Варшавского восстания, получил от немцев звание майора.
После образования КОНР’a объявил о подчинении Власову и ликвидации СБПБ. В декабре приезжал в Берлин, пытался добиться приема у Власова. Получил отказ.
Слухи о расстреле Октана офицерами РОА – неверны. В последний раз Октана видели в мае 1945 г. в штатском костюме в районе Травемюнда (район Любека) на территории, занятой англичанами.
Свободное копирование
