Но вот совершенно неожиданно в тумане появился какой-то просвет, Недавно клинику посетил начмед Байконурского госпиталя, который заявил, что госпиталь у них большой и серьёзный, а вот начальника отделения анестезиологии и реаниматологии у них нет. Меня познакомили с этим полковником медслужбы, мы поговорили с ним, и он обещал мне, что они возьмут меня к себе. Я дал своё предварительное согласие на это, хотя, как мне сказали, место это горячее во всех отношениях, в том числе и в прямом. Летом там бывает очень жарко и жить на верхних этажах в домах нелегко.
С надеждой на вышеописанный вариант я спокойно заканчиваю свой срок в ординатуре. Николай Александрович Мещеряков, который временно замещает отсутствующего Бориса Семёновича, написал мне хорошую характеристику, которая заканчивается таким выводом: "Может быть назначен начальником отделения анестезиологии и реаниматологии госпиталя". Я понёс эту характеристику в отдел кадров академии.
Начальник отдела кадров, познакомившись с ней, сказал мне: "Желательно, чтобы в характеристике было написано, что вы можете быть назначены начальником отделения окружного или крупного госпиталя". На это я ему ответил, что я уже практически "просватан" начальником отделения Байконурского госпиталя и что такое исправление в характеристике мне ничего не даёт. Начальник отдела кадров не стал мне возражать, но человек он, как видно, был опытный и знал, что говорил.
Через несколько дней, как гром средь ясного неба, на кафедре раздался звонок и начальник отдела кадров сообщил мне, что я назначен в Забайкальский военный округ начальником отделения Улан-Удэнского военного госпиталя. Это рядовой гарнизонный госпиталь на 200 коек. Моему разочарованию не было предела. Я попадаю в систему гарнизонных госпиталей, где только что ввели должность анестезиологов-реаниматологов. Делать специалисту с полученной мной подготовкой в таком госпитале нечего. Я сказал всё это начальнику отдела кадров и твёрдо добавил, что в этот госпиталь и этот округ я служить не поеду, к тому же у моей жены есть заключение медицинской комиссии (правда, просроченное) о том, что ей противопоказано проживание в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях. Я знал, что отдельные районы ЗабВО приравнены к районам Крайнего Севера. На это начальник отдела кадров ответил мне, что с этого года такое положение отменено. И вообще, в этом году почти все выпускники академии направляются служить на границу с Китаем, так что моё упрямство бесполезно.
Начальник отдела кадров на самом деле был прав. Сейчас у нас с Китаем очень напряжённые отношения. На границе с ним создаются новые группировки войск, восстанавливаются старые и строятся новые укрепрайоны. Так что я стал жертвой обстоятельств. Появившийся к тому времени на кафедре Борис Семёнович, к которому я обратился за помощью, ответил мне, что помочь он ничем не может. Что касается Байконурского госпиталя, то, скорее всего, меня не взяли туда как беспартийного. На такой объект беспартийных военнослужащих не берут.
Мне очень обидно, что Борис Семёнович даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне. При этом, по-видимому, сыграли свою роль все те отрицательные обстоятельства, о которых я писал выше (я нежеланный кандидат на кафедре, мои напряжённые и даже враждебные отношения с Зинаидой Ивановной и прочее).
Обо всех перипетиях происходящего я, конечно, рассказывал Тане.
Но беда и на этот раз не пришла одна. В один прекрасный день Таня заявила мне, что нам с ней нужно серьёзно обсудить наши семейные отношения. Она знает, что я её не люблю и изменял ей, и что она дальше всё это терпеть не намерена, тем более, что у нас нет детей. Она предложила мне подобру-поздорову разъехаться в разные стороны, то есть фактически развестись. Она уже подумала над этим и намерена уехать на юг, в частности в Сочи, где у неё есть дальние родственники, которые, как она надеется, помогут ей прописаться там и устроиться на работу.
— Ну что ж, развод так развод, — ответил ей я, — только давай сделаем это позднее, когда мы устроимся на новых местах жительства, так как сейчас нам некогда этим заниматься, да и развод этот помешает мне по прибытии на новое место службы.
Таня с этим согласилась и предложила мне тут же обсудить вопрос о разделе нашего немногочисленного имущества. Оказывается, она уже побывала у юриста и всё у него выяснила. Она желает взять себе практически всё нажитое нами имущество: холодильник, телевизор, ковёр, не претендует только на магнитолу "Миния". Кроме того, она претендует на часть имеющихся у нас денег. Все её просьбы были тут же без скандала удовлетворены.
Оставшиеся мне деньги я решил держать на срочном вкладе хоть всю жизнь, пока не куплю себе при выходе на пенсию легковую машину.
Затем я стал обдумывать сложившуюся ситуацию. То, что мы разводимся с Таней — это правильно. Не должен же я жить с ней всю жизнь, не любя её. Не я первый и не я последний развожусь. Правда, этот развод мне когда-нибудь отрыгнётся в будущем, в армии этого не любят. Но ничего, переживём и это. Всё со временем образуется. Я человек молодой и мне не поздно будет создать новую семью с любимой женщиной. Материально ж со временем я всё приобрету. В общем, трагедии в разводе я никакой не видел.
И ещё я понял одно: мне необходимо воспользоваться твёрдым решением Тани о нашем разводе. Сам я, мне кажется, отношусь к тем мужчинам, которые, боясь обидеть своих жён и жалея их, не способны принять такое решение и обречены пассивно плыть по течению жизни.
Таня очень оперативно заказала себе контейнер и отправила свои вещи на Кубань на адрес матери. Вскоре туда же уехала и она сама.
Свободное копирование
