На днях в клинике произошло трагическое событие, потрясшее всех. В отделение грудной хирургии для удаления случайно обнаруженной во время флюорографического исследования опухоли средостения поступил молодой здоровенный младший лейтенант, один из ведущих хоккеистов ленинградской команды СКА. На операцию он очень долго не соглашался и согласился лишь только после того, как его пригрозили исключить из команды. Операцию ему сделали, обнаружив в средостении жировую доброкачественную опухоль, с которой он мог бы жить сто лет.
На следующий день после операции у больного началось сильное кровотечение в грудную полость. Необходимо было делать срочную операцию. Незадолго до этого больной покушал, поэтому надо было освободить ему желудок от пищевых масс. Прикомандированный к кафедре для завершения кандидатской диссертации анестезиолог Зайцев не сделал этого, в результате чего во время введения интубационной трубки в трахею у больного из желудка в глотку вытекло жидкое содержимое, попавшее в значительном количестве в легкие. Оттуда все это пытались удалить, отмыть, однако, несмотря на это, у него после операции развилась тотальная двусторонняя пневмония, от которой он через несколько дней умер.
Очень обидно было ни за что потерять такого молодого парня, но еще обиднее было то, что никто за это не был наказан, этот случай не разобрали даже на врачебной конференции.
Познакомившись поближе с личным составом кафедры и клиники, в частности с адъюнктами, я обнаружил, что фамилии некоторых из них прямо-таки на слуху. Оказалось, что это дети известных в медицинском мире людей. Эти не всегда способные отпрыски влиятельных родителей по просьбе последних попадают в клиники академии, получают здесь не самые сложные темы для диссертаций и легко защищают их. В свою очередь дети медицинских светил академии таким же образом получают ученые степени и хорошие должности в учебных заведениях, где работают родители опекаемых в клиниках академии детей. Происходит такой своего рода обмен молодой ученой порослью, посторонним пробиться в их ряды бывает очень трудно.
Сегодня в одной из операционных произошло чрезвычайное происшествие, которое в настоящее время встречается очень редко. Больному с раком легкого собирались сделать операцию удаления легкого. Только ввели больного в наркоз, как в операционной раздался взрыв — взорвался наркозный аппарат. При этом вдребезги разлетелись все резиновые, пластмассовые и стеклянные части аппарата. У больного не разорвались легкие лишь только потому, что соединение наркозного аппарата с интубационной трубкой было очень слабое, они сразу же при взрыве разъединились.
Начали разбираться в причине взрыва. Наркоз больному поддерживали эфиром — взрывоопасным веществом. При этом анестезиолог производил искусственное дыхание больному ручным способом, периодически сжимая дыхательный мешок наркозного аппарата между рукой и грудью. С густо обросшей волосами груди анестезиолога съехал халат. Мешок начал тереться о волосы на его груди и руке, в нем образовалось статическое электричество, произошел электрический разряд, приведший к взрыву газонаркотической смеси. К такому выводу пришла разбиравшая этот случай комиссия. Больной после этого несколько дней жаловался на звон в ушах.
Из всех сотрудников клиники очень энергичным веселым и доступным человеком является заместитель А.П. Колесова профессор Ф.Г. Болин. Помимо всего прочего, он еще большой рационализатор и изобретатель и ярый сторонник внедрения в клинике новых операций и методов лечения. Правда, иногда это заканчивается конфузом.
Недавно больному шести лет с врожденным пороком сердца (сужение аорты) он вместо более простой операции сделал более сложную. Между левым желудочком и аортой он вшил кусок пластмассового протеза, который выступал в рану и даже на шею больного.
О проведенной впервые в мире новой операции через несколько дней доложили в Москву. Больной начал уже ходить, однако, через 10 дней после операции все это хитроумное сооружение развалилось, и больной тут же мгновенно умер. Случай и смешной, и печальный, шуток в клинике на этот счет было немало.
Сегодня между мной и Зинаидой Ивановной произошел, так сказать, производственный конфликт. Дежурный хирург обратился к ней с просьбой дать наркоз больному с подозрением на острый аппендицит, осложненный перитонитом. Удовлетворить его просьбу она отказалась, сославшись на то, что хирурги совсем обнаглели, не хотят оперировать под местным обезболиванием. В происходящее вмешался я. Позабыв о корпоративной солидарности, я предложил хирургам свои услуги. Недовольная Зинаида Ивановна ушла на кафедру.
Во время операции у больного обнаружили острый гангренозный аппендицит с разлитым перитонитом. Без наркоза при этом обойтись было невозможно. После операции дежурный хирург пошел к Борису Семеновичу и рассказал ему о случившемся. Тот вызвал к себе Зинаиду Ивановну и меня и тут же отчитал ее за такое поведение. Однако во время этого разбирательства я услышал, как Зинаида Ивановна назвала Бориса Семеновича на "ты". И тут до меня дошло, что, несмотря на всю мою правоту, я нажил в лице Зинаиды Ивановны опасного врага. Будучи любовницей Бориса Семеновича, она, конечно же, повлияет на его отношение к моей особе. Ничего хорошего ждать от этого конфликта в будущем мне не приходится.
Свободное копирование
