Предки и потомки
(Опубликовано в альманахе «Третье Дыхание» , 2005 год, составитель Аркадий Каныкин, ISBN 5-86490-019-2)
Проживая в Измаиле, я неоднократно наблюдал, как осенью крупные птицы, может пеликаны или ещё какие-то, сбивались в стаи и долго, долго кружили над поймой Дуная, вероятно, прощаясь с родиной перед отлётом на юг. Каково же было моё удивление, когда в Москве из окна троллейбуса я увидел такую же стаю над новостройками Марьина. Потом я вспомнил, что ещё несколько лет тому назад здесь были поля аэрации, где гнездились многие виды птиц. Возможно, там была родина их предков, а инстинкт велит отдавать почести прародителям перед дальней дорогой. Иначе, чего бы они кружили над каменными джунглями мегаполиса.
Что-то подобное происходит и с человеком: его тянет к местам, где обитали отцы, деды и прадеды. Я, во всяком случае, испытывал чувство неисполненного долга, пока не побывал на земле, где родились и жили мои родители, дедушки и бабушки. Долгие годы вынашивал мечту посетить город Ромны в Сумской области и его окрестности, что-нибудь узнать о своей родословной, о своих корнях. И вот, наконец, в шестидесятисемилетнем возрасте побывал в заветном краю, походил по земле, подышал воздухом своих предков. Как будто снял какой-то груз с души. Надо было сделать это раньше. Теперь там живут только дальние родственники, которые мало что могли поведать о моих прародителях. Но кое-что всё же удалось выяснить.
***
Вокруг села Рогынци, что близ города Ромны, расположились хутора, то есть, маленькие селения без церкви, как в России деревни. В досоветское время хуторяне имели земельные наделы, обрабатывали их, а в межсезонье подрабатывали кто извозом на своих волах или лошадях, кто на предприятиях богатых господ. В округе их было три: Погорелов, - злой и недобрый, занимался земледелием, Скляревский – добрый и справедливый, тоже земледелец, Акцибар – весьма терпимый народом, занимался откормом скота на убой.
Рассказывают, что был такой случай: Погорелов захватил мужиков, которые зазевались и запустили волов на его поле. Скот отогнали приказчики в имение, а крестьян плётками он погнал в волость к судье. Встретился по дороге Скляревский. Он как-то уговорил соседа отпустить мужиков и даже покормил их в корчме села Хмелева. Молва об этом быстро распространилась по округе. Вероятно, бывали и другие факты, так как крестьяне охотно шли к нему в услужение. У других работали в силу необходимости.
***
Крестьянами села Рогынци были Шаповал Трофим и его жена Матрёна, в девичестве Прокопенко. Она любила говорить, что её мама была не простой крепостной, а служила при дворе стряпухой. Рассказывали, что Матрёна переняла от матери кулинарное искусство. Трофим, якобы был из слободских казаков. Судя по фамилии, это может быть правдой, хотя достоверных данных добыть не удалось. Жили они в достатке. Имели около одиннадцати десятин земли, пару волов для работы на земле. Волы были сивой масти, крупные, круторогие. Могли за один день вспахать целую десятину. Любой груз им был нипочём, лишь бы выдержали колёса. Но ещё больше Трофим гордился лошадьми. По их виду определялся достаток хозяина. На лошадях ездили в село Житное на ярмарку или в Ромны по делам. У Шаповала лошади были ухожены, шерсть на них лоснилась, сбруя и подвода добротные. Колёса устроены таким образом, что издаваемый ими звук был слышен за версту и более. Особенно, доносившийся издалека сладостный звук, волновал в вечернее время. В нём столько же романтики для украинского крестьянина, сколько в колокольчике Валдая для русского дворянина.
О родственниках Трофима ничего не известно, а у Матрёны был брат Василий и сестра Екатерина. Их потомки и теперь проживают в этих метах, правда, уже под другими фамилиями.
Трофим и Матрёна имели двух сынов и две дочери, дети, внуки и правнуки которых проживают в родных местах, за исключением нескольких, которые волей судьбы оказались в Киеве, в Крыму, в Мурманске или Татарстане. Родину человек не выбирает, но он вправе жить там, где ему лучше.
В поисках лучшей доли расселились по миру больше других потомки Петра, сына Трофима и Матрены. Две мировые войны, две революции в России, сталинские репрессии – круто изменили жизнь многих из них.
Сам Пётр родился в конце девятнадцатого века. В Империалистическую войну был на фронте, попал в плен к немцам. Выжил. После Октябрьской революции женился на Кайдаш Евдокии (мои родители).
***
Фамилия Кайдаш, якобы ,возникла в конце девятнадцатого века. В одном из сёл Роменского уезда проживал украинец Коваленко с библейским именем Авраам. Он работал на мельнице Скляревского на хуторе Володымерка. К работе относился добросовестно, вёл достойный образ жизни. Пан высоко ценил работника и поэтому предложил переехать с семьёй в освободившуюся хату при мельнице. Тогда же пан почему-то стал называть Авраама Кайдашем, может, в честь селения в Киевской губернии, с которым у него были связаны приятные воспоминания.
У Авраама было три сына. Два из них в своё время отделились, и каждый жил своим хозяйством. Младший Никита, женившись на Марии, тоже хотел отделиться. Попросил у отца денег, а тот, то ли не имел денег, то ли не хотел разделяться с сыном, ответил:
- Уйди, а то и шапку заберу.
Братья помогли Никите построиться на хуторе Томив. Там у них с Марией родились дети, всего их было шестеро. В настоящее время в живых никого не осталось, но имеются потомки, одним из которых является Матвей, сын Гордия. Он был женат, но детей не имеет. Когда началась война, его не мобилизовали, так как он ещё не достиг призывного возраста. В период немецкой оккупации работал на строительстве дорог в городе Ромны, выполнял другие работы. Когда пришла Красная Армия, то сотрудники НКВД собрали всех мужчин призывного возраста и стали сортировать:
-Есть токари, кузнецы, фрезеровщики? Выйти из строя. Остальные - «шагом марш».
Потом оказалось, что их отправили на фронт в штрафные батальоны, где почти все погибли.
Матвей назвался кузнецом, только лишь потому, что видел кузницу в селе. Эту группу отправили в Москву на заводы, производившие вооружение. На заводе он представился токарем по тем соображениям, что у станка воздух чище, чем в кузнечном цеху. Мастеру сказал, что давно не стоял за станком, поэтому почти всё забыл. Мастер показал, где на что нажимать и что куда крутить. Через несколько дней Кайдаш стал заправским токарем. Точил гильзы для снарядов.
После окончания войны НКВД вспомнил о тех, кто был на оккупированной территории. Оперуполномоченный вызвал украинца:
-Ну, сколько немцев ты убил?... А сколько русских?...
-Я не знаю, с какой стороны брать ружьё. Никого я не убивал.
-Будь моя воля, я бы таких, как ты, поставил к стенке, но есть приказ направить всех вас на восстановление шахт в Донбассе, твоё счастье.
Матвей был определён в проходчики, но когда спустился в шахту, то понял, что самым безопасным является место у главного ствола. Ему удалось устроиться обслуживающим клеть – чище воздух, светло и сухо. После смерти Сталина Кайдаш приехал в родное село. Как бывалого человека, его использовали, то в качестве комирныка (кладовщика), то учетчика тракторной бригады. С начальством и с народом не конфликтовал. Добросовестным труженикам записывал столько трудодней, сколько выработали, а лодырям писал полагающийся минимум – 2,7. Уравниловка, конечно, убивала энтузиазм у людей, но это была забота руководства. Зато конфликтов не было. Из всего рода Кайдашей Матвей , пожалуй, единственный такой практичный: в герои не лез, но жил честно. Как ни странно, но он, кажется, даже жалеет о советском периоде. В настоящее время один проживает в селе Хмелев, хату завещал соседям, им же отдаёт часть пенсии, а они кормят его и обслуживают, приносят лекарства. Матвей оказался единственным носителем фамилии Кайдаш. Похоже, что с его уходом фамилия исчезнет.
***
Дочь Никиты и Марии Евдокия в детстве ходила в школу три зимы, училась хорошо, но отец решил:
-Грамота нужна панам, а нам она ни к чему. Буквы знаешь, считать умеешь – этого достаточно для того, чтобы вести хозяйство. Иди, займись делом, помогай матери прясть, ткать, шить, ухаживать за скотиной. Учитель церковно-приходской школы пытался уговорить Кайдаша позволить девочке посещать школу, но тот был неумолим.
Когда Дуня подросла и вышла на улицу, то местные парни сразу же обратили внимание – хоть и не высокая, но статная, ладная и с прекрасной косой ниже пояса. Ухаживать пытались многие, а ей приглянулся Леонид. Девушке хотелось видеться с ним, но скромность не позволяла проявлять свои чувства. А осенью того же года пришли сваты от крестьянина села Рогынци Шаповала Петра. Невеста видела его однажды на ярмарке в селе Житном, но не обратила внимания, так как он был старше лет на десять, да и любила она другого, хоть и тайно. Но в семье Никиты не принято было возражать отцу. Евдокия смирилась. Семья получилась благополучная. Супруги прожили в любви и согласии до гибели Петра на фронте, прошли чрез горе, несправедливость, жестокость людскую.
Пётр Шаповал в Гражданской войне участия не принимал, вместе с отцом занимался своим хозяйством. В начале тридцатых годав семья была репрессирована. По навету крестьянки Шульги, которой очень хотелось заполучить добротный дом соседей (он и теперь в хорошем состоянии стоит на том же месте) их обвинили в том, что они якобы сотрудничали с деникинцами. Это была ложь. Просто, однажды приехала какая-то группа военных, лошадьми повалили ворота, въехали во двор. Вооружённые люди потребовали продуктов для себя и корма для лошадей. Как было не дать? Подлинной причиной, так называемого раскулачивания было то, что Шаповалы считались зажиточными, а главное, дед не хотел вступать в колхоз. «Я своим горбом нажил добро, а теперь отдай всё лодырям и бездельникам» - говорил он. Вот комитет бедноты и постановил сослать на север Петра, как наследника, и его семью. Он никак не выразил своего отношения к такому жестокому решению односельчан, а Евдокия заголосила:
- Люди, что же плохое мы вам сделали?
Толпа молчала, лишь активисты подгоняли, чтобы грузились побыстрее. Разрешили взять только самое необходимое. Тогда Трофим сказал:
-Я всю жизнь честно трудился и жил, никому не делал зла, но раз нашлись завистники, которые увидели в этом преступление, то и я поеду с детьми, и Бог вам судья, - с этими словами сел на подводу и добровольно отправился в ссылку в Архангельскую область. Там он замёрз на лесоповале. Матрёна доживала свой век у дочери в селе Погребы, умерла в середине тридцатых, не увидев больше ни мужа, ни сына с внуками.
К этому времени у Петра и Евдокии было двое детей, Иван и Мария. Двое старших, Александра и Николай, умерли малолетними. Петру удалось бежать из ссылки, а несколько позже при помощи добрых людей, в том числе и жены чекиста, бежала и Евдокия с шестилетним Иваном и двухлетней Марией на руках. Сначала они остановились у родственников в Роменском районе. Опасаясь преследования, Евдокия оформила развод с Петром, но, когда он устроился рабочим совхоза в селе Анновка Петровского района Кировоградской области, приехала к нему с детьми. Жили на частной квартире. Затем они перебрались в село Петриково Криворожского района Днепропетровской области, где во вновь образованном колхозе давали ссуду на строительство жилья. Построили хату, а тут война. Пётр ушёл на фронт.
Колхоз выделил подводы для доставки мобилизованных в Криворожский военкомат, но по дороге, узнав, что военкомат уже эвакуировался, многие призывники разбежались. Только три коммуниста, опасаясь попасть в руки немцев, да беспартийный Шаповал, поехали в Широковский военкомат. Мужики говорили ему:
-Пойдём с нами. Ты беспартийный. Что тебе дала советская власть? Может при другой власти заживём как люди.
Но он отказался, так как видел свой долг в том, чтобы защищать отечество, хотя Родина действительно его сильно обидела. Последний раз односельчане видели его уже обмундированным под Ростовом, где он и погиб 21 ноября 1941 года.
Евдокия замуж больше не выходила, проживала в нужде, работала в колхозе зимой на ферме, летом в поле, заработала пенсию 12 рублей, переехала к сыну Владимиру в город Измаил, где и умерла в 1982 году. На небольшой стеле дети поместили фотографии отца и матери, хотя праха Петра там нет. Эпитафия гласит: « Жизнь свою вы нам посвятили, смертью своей нас огорчили».
Уходя на войну, Пётр, возможно предвидя сою смерть, завещал: «Учи детей». И она сделала всё, чтобы вырастить их достойными гражданами, одна подняла на ноги троих сыновей и одну дочь.
***
Иван в детстве с родителями был в ссылке, при немцах подростком работал в колхозе, который оккупанты не распускали, чудом избежал угона в Германию, в семнадцать лет был призван в Красную Армию, дошёл до Вены и Праги. Участвовал в борьбе с Украинской повстанческой армией в Карпатах не по своей воле, а согласно солдатскому долгу. Работал в шахтах Кривого Рога. Затем переехал к брату в Измаил, где трудился до самой пенсии в береговых службах Дунайского пароходства. Детей не имеет, хотя трижды был женат. По иронии судьбы, все его жёны были Надежды. С последней, в девичестве Кравчиной, живёт уже более тридцати лет.
Мария, по мужу Кудрявцева, проживает в городе Кривом Роге. Её муж Леонид рос в детдоме, никого из родных не помнит. Отец и мать были расстреляны во времена сталинских репрессий. Около двух лет воевал на фронте. Затем был шахтёром Кривбасса. Их дочь Людмила замужем за французом Робеном Феликсом, проживает во Франции. Её дочь от первого брака Пьянова Наталия замужем за французом, имеет малолетнего сына Николя. Сын Кудрявцевых Владимир с женой Аллой и дочерью Эллой проживают рядом с родителями, работает механиком горно-обогатительной фабрики.
Я с женой Елизаветой проживаю в Москве, преподаю английский язык в университете. Ранее был моряком, комсомольским и партийным работником, служил в органах государственной безопасности, был помощником депутата Верховного совета СССР. Сын Игорь от первого брака проживает в Киеве, работает бригадиром на железной дороге. Имеет сына от первого брака Петра, назван в честь прадеда Петра Трофимовича. Со второй женой Мариной, чувашкой по национальности, имеет дочь Екатерину.
Николай (второй) проживает в Херсонской области с женой Александрой. Общих детей нет. Его сын от первого брака Олег находится в Греции, где работает по найму, вторично женат. Имеет сына от первого брака Дмитрия. Второй женой Николая была болгарка Зинаида. Умерла. Их сын Валерий с женой Татьяной и дочерью Алесей проживает в Одессе, занимается бизнесом.
***
Может это случайно, а может какой-то знак судьбы, но только имя Пётр чаще других встречается в роду Шаповалов: жёны Ивана и Николая – Петровны, муж Марии – Петрович, внук Владимира – Пётр. Во всяком случае, жизнь у всех была не безоблачной. Пётр и Евдокия с детьми Александрой и Николаем (первым) пережили голод в 1921 году. Затем они голодали в 1933 году уже с Иваном и Марией. В 1947 году Евдокия уже без мужа, погибшего за родину, и сына Ивана, служившего в Советской армии, с Марией, Владимиром и Николаем (вторым) были пухлыми от голода. Так государство заботилось о своих гражданах.
Со значительной долей уверенности можно сказать, что продолжателями генеалогической линии Шаповалов в настоящее время являются только Пётр Игоревич, внук Владимира, и Дмитрий Олегович, внук Николая.
Очевидно то, что оба рода, Шаповалы и Кайдаши, были простыми по происхождению, а объединяли их добропорядочность, скромность, трудолюбие, высокие моральные качества, почитание старших, любовь к детям. Старшие поколения были богобоязненны, строго соблюдали каноны православной церкви. Среди потомков, правда, появились атеисты, но не воинствующие, зато им генетически передались нравственные качества. Слава Богу, никто из этих двух родов не совершал преступлений, не стал уголовником, наркоманом или алкоголиком, не опустился на социальное дно.
Типичная история простых людей.
