Суббота, 10 марта
Встав, тотчас же посылаю эту длинную телеграмму министру, который просит меня подняться к нему еще до 10 часов; немедленно посылаем государю оба полученных вчера письма графа Шувалова и расшифрованную ночью телеграмму. Министр ждет князя Лобанова, который был принят вчера на прощальной аудиенции и уезжает сегодня в Берлин и Вену. Гире ожидает, что государь возвратит нам тотчас же эти важные документы, и поручает мне подготовить проект ответной телеграммы, о которой просит Шувалов. Пишу, не откладывая, этот проект и тотчас по отъезде князя Лобанова отношу его министру.
Вот его текст:
"Графу Шувалову в Берлин.
Строго личная.
Государь император с чувством полного удовлетворения изволил ознакомиться с содержанием поручения, возложенного на вас императором Вильгельмом, который в настоящее время уже должен был бы получить через генерала Швейница красноречивое подтверждение неизменного расположения нашего августейшего монарха. Государь поручает вам выразить Его Величеству благодарность и сказать ему, что он ни одной минуты не сомневался в неизменной преданности германского монарха, его друга и союзника, принципам и традициям славного прошлого, которые являются наилучшим залогом мира и благоденствия в будущем. Государь очень расположен возобновить наш тайный договор, и я не премину вас немедленно снабдить подробными инструкциями по этому вопросу".
Министр одобряет этот проект, но считает нужным дождаться возвращения посланных государю сегодня утром бумаг для ознакомления с пометами на них Его Величества. Гире говорит мне, что, хотя он лично и не видел генерала Швейница после данной тому в среду аудиенции, австрийский посол, провожавший своего германского коллегу на вокзал, приезжал передать от имени генерала Швейница, что последний был в восторге от оказанного ему государем приема и беседы с Его Величеством. Он добавил, что столь благосклонные слова государя императора явились для него как бы целительным бальзамом среди жестоких волнений совершающихся событий.
Лобанов уезжает в Берлин, где рассчитывает провести два дня, прежде чем возвратится к своему посту в Вене. Министр просит его дать и со своей стороны понять Шувалову, что в случае возобновления нашего секретного договора дополнительный протокол стал бы абсолютно лишним. Лобанов, по-видимому, вполне разделяет его мнение. Он не слишком доволен своей прощальной аудиенцией. Государь не только не коснулся щекотливого вопроса о возможности кандидатуры князя Карагеоргиевича, но и вообще очень мало говорил о делах.
День проходит в ожидании пакета с возвращаемыми Его Величеством бумагами. Наконец в 11 1/2 часов решаю написать несколько слов министру, чтобы предложить ему послать государю, не откладывая далее, проект ответной телеграммы; он дает свое согласие, но в момент отправки приезжает фельдъегерь, и Гире приходит ко мне вскрыть пакет. В верху посланной сегодня утром длинной телеграммы графа Шувалова Его Величество пишет: "Чего-либо более удовлетворительного нельзя было и ожидать. Увидим впоследствии, всели будет так, как говорит император. В настоящую минуту это очень успокоительно". Затем в конце, против слов, где граф Шувалов просит ответной телеграммы, Его Величество начертал: "Это можно, составьте".
Несмотря на то, что уже 12 часов ночи, мы тотчас посылаем государю проект, который он через час возвращает одобренным. Министр получает его уже в постели, но присылает мне его лишь на другой день, рано утром.
Свободное копирование
