Суббота, 2 декабря
Когда я поднимаюсь к министру, он улыбаясь говорит мне: "А вы вчера опять не захотели прийти". Я признаюсь ему, что вчера был совсем болен, нездоров и сегодня. У меня, действительно, сильная головная боль и сердечное недомогание. Вчера Гире принимал турецкого посла, который пожелал его видеть. В надежде путем перлюстрации узнать что-нибудь о миссии Гюсни-паши министр назначил ему 3 часа, но к этому сроку ничего не удалось почерпнуть из наших перлюстраций. Турецкий посол прежде всего сообщил, что имеет конфиденциальное поручение от великого визиря поговорить без ведома оттоманского министра иностранных дел и Нелидова с Гирсом о болгарских делах. Проявляемая по отношению к нелегальному правительству и совершенным им беззакониям терпимость внушила ему чувство такой независимости, что оно забыло все свои обязательства и становится в глазах Порты опасным. (Гире замечает послу, что мы это ему постоянно повторяем.)
Теперь султан поручил великому визирю прозондировать почву у Гирса по поводу соглашения между Турцией и Россией. Одним из основных затруднений в настоящий момент является отсутствие кандидата, который мог бы в случае надобности заменить Кобурга. Возможно даже, что у султана таковой имеется в виду, но Его Величество желает предварительно договориться по болгарскому вопросу.
Великий визирь подает мысль послать в Константинополь кого-нибудь, кто бы мог там оставаться в качестве частного лица, туриста, и сноситься с ним непосредственно, помимо посольства; он добавляет, что любые последовательные переговоры с последним не остаются без внимания, комментируются и вызывают соревнование, тогда как следовало бы обсудить и подготовить выход из болгарских затруднений под покровом глубочайшей тайны. Министр отвечает, что не может сказать ничего определенного, не испросив повеления императора. Посол спрашивает, не может ли Гире увидеться с Его Величеством до вторника.
Эта поспешность и вся эта комбинация довольно любопытны. В Константинополе не очень любят Нелидова, а может быть, и предпочитают вести переговоры с кем-нибудь, кто был бы менее знаком с местными условиями. Не является ли это также следствием германских внушений? Связанный взаимоотношениями с Австрией, Бисмарк, которому надоел этот источник болгарских осложнений, мог возыметь мысль подготовить выход, инициатива которого исходила бы из Константинополя. Возможно, что во всем этом некоторую роль играют также путешествия Радовица в Берлин и происходившие между немцами и турками объяснения. Во всяком случае не следует сразу же обескураживать визиря; лучше посмотреть, что из всего этого выйдет. Я говорю министру, что можно бы было, пожалуй, воспользоваться проездом через Константинополь вновь назначенного послом в Афины Ону и поручить ему войти в сношения с великим визирем. Министр отвечает, что ему тоже приходила в голову эта мысль, но он желает пока сохранить все это дело в строжайшей тайне и представить его во вторник на усмотрение государя.
Свободное копирование
