Слово при погребении И.И. Дмитриева

СЛОВО

при погребении И. И. Дмитриева, произнесенное духовником его, Спиридоновской, что за Никитскими воротами, церкви, священником Адрианом Петровым, Октября 7 дня 1837 г.

Печатать позволяется. Июля 1-го дня 1866 года.

Московская Духовная Академия.

Ценсор Профессор Петр Казанский.

"Не плачитеся: не умре бо, но спит" Лук. 8. 52.

Когда Иисус Христос, в утешение оплакивающим кончину единородные дщери князя сонмища Иудейского, сказал: "не плачитеся, не умре бо, но спит", тогда слышавшие слово сие ругахуся ему, ведяще, яко умре. Посему он, во уверение, что смерть не прекращает бытия человека, но есть кратковременный сон, в продолжении которого человек переходит из одного мира в другой, из одного состояния в другое, воскресил умершую: возвратися дух ея и воскресе абие.

Так, слушатели! Бог Авраамов, Бог Исааков, Бог Иаковль, несть Бог мертвых, но Бог живых. Жив Господь, живи и души наши. Убо полагаемый во гроб не умре, но спит.

И не озаренный светом божественных откровений человек, при свете только разума, гадал о своем бессмертии. Видимая природа была к тому учебною для него книгою. Он видел, что все в мире изменяется, и ничто не исчезает; все разрушается, и паки обновляется; все умирает, чтоб начать новую жизнь, и все кажется погибающим, чтоб сохранить бытие свое. При всеобщей жизни ужели, думал он, одному человеку, сему обладателю вселенной; суждено лишиться жизни невозвратно? Ужели человек, подобно молнии, для того является, чтоб, блеснув в мире бытием, исчезнуть?

Нет! Его беспредельная любовь к продолжению бытия, его сильное стремление к лучшему, его ненасытимость желаний проявляют его высшее назначение: гроб не предел его жизни. На сем умозаключении древле гадали о бессмертии человека. Сердце, не повинуяся голосу разума, лютою скорбью поражалося, когда человек представлял себе гроб свой; страх, трепет и ужас проницали до разделения костей и мозгов, при мысли, что гроб есть общий удел. Так! разум мог отчасти врачевать скорби и язвы другого, но при собственном несчастии исчезала вся крепость его.

Что же глаголет о сем Писание? О всеблагий Творче неба и земли! Слава тебе, показавшему нам свет твой! Свет твой и истина твоя, просвещая всякого человека грядущего в мир, избавляет сих, елицы страхом смерти повинни бьша работе; свет твой и истина твоя открывают недоступную для разума нашего тайну, что все наши смерти совокуплены во едину смерть Богочеловека Иисуса, и в нем пригвождены ко кресту. Иисус Христос смертию своею упразднил державу смерти; смертию своею попрал нашу смерть и сущим во гробех живот даровал. По воскресении Иисуса Христа, во гробе его остались одне ризы его, во уверение наше, что при исходе нашем из мира сего полагается во гроб одна грубая, стихийная одежда человека, а сам человек, как существо бессмертное, возносится горе, в царство света, в место, уготованное Искупителем, в жизнь вечную. Истина сия, сие обетование Евангелия о бессмертии человека во всей полноте отразилось в учениках слова Иисусова, и сделалось оттоле не только для всех достоверным, даже осязательным, когда, по воскресении Иисуса Христа, многи телеса святых усопших возсташа от гробов своих, внидоша во святый град и явишася многим. Где же место смерти, когда Дух Святый свидетельствует: Блажени мертви, умирающие о Господе: ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих. Оплакиваем ли мы, скорбим ли, когда друг или брат наш, или ин кто ближний сердцу нашему, понесше тяготу дне и вар, возляжет на ложе, да почиет от трудов? Настоящая жизнь наша есть день нашего бдения, нашего труда; гроб наш есть ложе, на котором успокоиваемся от бдения и трудов, понесенных нами от утра жизни нашея до вечера ея.

Но в свидетельстве Духа Святого заметить должно разделение: не все мертвии блажени; блаженство усвоивается только умирающим о Господе. Мир и благодать только тем, иже от Бога родишася, спогреблися Христу крещением в смерть; в продолжении жизни плоть распяли со страстьми и похотьми, и не к тому себе живут, но живет в них Христос. Сии токмо внидут в радость Господа своего, когда смертное их облечется в бессмертие. При всемирном потопе те только остались в живых, которые были в ковчеге праведного Ноя. Чаша спасения одна, которую Иисус Христос наполнил своей кровию, сказав: Аще не снесте плоти Сына человеческого, и не пиете крови Его, живота не имате в себе. Вне ковчега Ноева погибла всяка душа: так вне благодати Христовой нет блаженства умирающим.

Кто же откроет нам завесу, чтоб мы могли зреть за гроб наш? Кто скажет нам истину, что по исходе из мира сего, в вечном царстве царя бессмертного, станем одесную или ошуйю священного престола его?

Нет, слушатели! для сего не нужны посторонние указатели. Совесть наша есть книга, в которой непогрешительно написана вся жизнь наша. Сия книга всегда раскрыта: стоит только обратить взор на оную и прочитать написанное в ней; тогда совесть скажет будущее и даст предвкусить оное: и в самом глубоком смирении христианина, при чистоте совести, есть светлая надежда на искупительную силу заслуг Христовых.

Теперь обратимся ко гробу сему. О сем знаменитом муже не будем говорить, как о человеке государственном: его сердечная преданность престолу и пламенная любовь к отечеству засвидетельствованы особенным благоволением к нему царей, и благодарная Россия, в отечественной истории, передаст имя его потомству, на ряду с мужами знаменитыми. Умолчим о любви его к отечественному образованию и о даре слова, которым он возвысил и обогатил нашу словесность. Не место здесь говорить о его талантах, по уважению коих не только отечественные, но и заграничные сословия ученых за честь себе вменяли своим иметь его членом. Все это вернее скажут достойные его сотрудники; они лучше знают, что он был в кругу их, и чего они лишилися в кончине его. Не будем даже исчислять благих дел его, его искренней любви к ближнему, и на высокой степени служения престолу и отечеству, и в мирном уединении частной жизни: слезы, орошающие гроб его, суть лучшие и свидетели, и проповедники, что он делал для человечества, требовавшего помощи, ходатайства и заступления. Скажу в утешение сетующим одно, -- что он умер о Господе. Ибо от юности пленив разум в послушание веры, Евангелие имел правилом жизни, а начальника и свершителя веры -- образом, еже хотети и еже деяти, и сим правилом жительствовавши, почил о Господе: мирно скончал течение благодетельной и назидательной жизни, запечатлев уста свои таинствами веры.

Не плачитеся убо все, лишившиеся в сем знаменитом муже сродника, друга, благодетеля! Слезы для умерших не жертва. Они требуют молитв Церкви. Молитеся о нем: много бо может молитва ко благосердию Отца Небесного; из любви же и благодарности, в память его, благотворения и общения не забывайте: таковыми бо жертвами благоугождается Бог. Аминь.