* * *
Настоящим образом Монахов обнаружил и проявил себя с революцией. Революция, изменившая весь уклад жизни, перевернула, между прочим, и театральную табель о рангах, уничтожив или, по крайней мере, значительно ослабив привилегии жанров. Оперетка все же была "черная кость" еще больше, чем балет, и немного меньше, чем эстрада, -- так гласил канон лицемерной эстетики, расставивший по полочкам, за номерами и этикетками, явления искусства.
Было "все высокое и все прекрасное", о чем трактовали многоумные профессора Серебряковы из "Дяди Вани", тридцать лет писавшие об искусстве и ничего в нем не понимавшие, и было милое, хотя и погибшее, театральное развлечение, вот как бывает "погибшее, но милое создание". Театральный рецензент "Нового времени" Юрий Беляев написал как-то в одной из рецензий про Монахова: "В оперетте он положительно засиделся. На настоящую драматическую сцену! -- хочется крикнуть ему". Хочется, но и колется. И кто посмел бы это сделать? И что стала бы "говорить княгиня Марья Алексевна?"
До революции -- это можно сказать с уверенностью -- Н. Ф. Монахов, при всей своей даровитости и всей гибкости, никак бы не выбрался из специфического круга ролей опереточного простака. Ни у кого не хватило бы дерзновения перепутать театральные ранги и классы. Это мог сделать -- и сделал -- революционный порыв, который всюду искал новых путей, новых людей, комбинаций и сочетаний, везде дерзал и пробовал.
Появление Монахова в ролях "высокой" комедии и драмы -- в своем роде революционный акт, а сам Н. Ф. Монахов, можно сказать, есть усыновленный революционный актер драмы. Я помню свое изумление, когда узнал, что первые роли в Большом драматическом театре играет Монахов и что он выступает ни более ни менее как в роли короля в шиллеровском "Дон Карлосе". И когда я смотрел его, то добрых полчаса мне пришлось употребить на то, чтобы побороть свое предубеждение. Но это был действительно король, действительно шиллеровский король, а не тот король, который "веселится" в оперетке и столь очаровательно исполняется Монаховым.
Переходу Н. Ф. Монахова на драматическую сцену много способствовала М. Ф. Андреева, основавшая так называемый Большой драматический театр. В феврале 1919 года состоялась премьера "Дон Карлоса". А. В. Луначарский на страницах "Правды" так излагает свое впечатление, близкое у него, как и у всех других, к удивлению. "Монахов до сих пор был исключительно опереточным актером и на веселой сцене (слышите -- отзвук пренебрежения, воспитанного нашими старыми предубеждениями!) стяжал себе большую популярность. Это заставило кое-кого думать, что в данном случае он берется не за свое дело. Но все сомнения рассеялись при первых, можно сказать, произнесенных словах Монахова. Скажу откровенно, я не знаю, мог ли бы я назвать три-четыре имени известных актеров, которых я бы мог легко поставить рядом с Монаховым, таким, каким он мне показался в этой роли".
К этим замечаниям А. В. Луначарского, пожалуй, можно было бы прибавить, что сомнение не столько рассеялось при первых словах Монахова, сколько при первом на него взгляде. Это был глубоко задуманный, реалистический образ Филиппа в романтической трагедии Шиллера.
Позволю себе привести отзыв М. А. Кузмина об исполнении Монаховым роли Филиппа. Этот отзыв кажется мне наиболее четким и верным.
"Исполнение Монахова, -- пишет М. А. Кузмин, -- это не классическая или романтическая трагика, не приниженное рационально-реалистическое толкование трагедии -- это совсем особый замысел очеловечиванья героических типов. Монахов не дает схемы злодея, тирана, предателя, он дает живого человека со всеми его слабостями и достоинствами и лишь с гипертрофией одной страсти или одной воли".
Свободное копирование
