В апреле в городском театре состоялись гастроли г-жи Федотовой, которая прибыла в Киев на четыре спектакля вместе с г. Рыбаковым. Я помню хорошо первый спектакль. Федотова играла Медею, Рыбаков-Язона. Так как группы у Савина в то время не было, то он набрал для антуража исправляющих должность артистов. В числе набранных на время была г-жа Карцева, которой поручили роль Креузы. Много лет прошло с тех пор, но мне и сейчас стыдно не только за Савина, но и за беднаго Язона, на долю которого выпала подобная невеста. Это была нечто невозможное; хохотала до упаду не только вся публика, но и приезжие гастролеры! Нечего прибавлять, что антураж, поставленный Савиным, сильно повредил успеху Федотовой. Хотя при заключении сезона Савину подносились адресы с благодарностью за водворение драмы, за поднятие ее в Киеве на подобающую высоту, за успехи ее в будущем, но Савин, видимо справившись с своей кассой, этого взгляда не разделил, и порешил с следующего сезона иметь в городском театре русскую оперу, а дабы не было сетований на отсутствие драмы, он дал и последнюю, но в крайне мизерном составе и уделил ей место в театре Бергонье одновременно с опереткой.
Постом было объявлено, что в городском театре будет итальянская опера с гастролями Лавровской, но вместо нее явились какие-то фокусники: Роман и др.
В театре Бергонье продолжались спектакли опереточной труппы. По прежнему успехом пользовалась г-жа Кольцова и отчасти Троцкая и Пальм. За отсутствием других артистов почти каждый вечер пел, или вернее хрипел, Пальм и за себя, и за тенора, и за баса, и за сопрано, словом -- все обстояло благополучно и публика со всем мирилась. Один только случай не мало возмутил ее: был назначен бенефис Троцкой, тогда еще очень юной и неопытной артистки, хотя и не без голоса. При появлении бенефициантки посыпались билетики с надписью: "Vivat Софья Владимировна Троцкая"!-- публика промолчала, затем поднесли лавровый венок -- также промолчали, но когда поднесли адрес от студентов Университета Св. Владимира, адрес, в котором воспевались заслуги артистки на поприще "серьезнаго служения искусству" -- большинство бывших в театре студентов возмутилось и началось сильное недоразумение, до того сильное, что составители адреса сочли за благо скрыться из театра. Через два дня в "Киевлянине" появились заметка, что адрес поднесен не студентами, а лицами, злоупотребившими именем студентов. Уже впоследствии выяснилось, что медвежью услугу г-же Троцкой оказал ее жених студент Б--в, собиравший подписи многих лиц, ничего общего с университетом не имевших.
Когда сезон оперетки закончился, сцена театра Бергонье была переделана в арену для лошадей и там в течении поста подвизался цирк Соломонского, одновременно работая с цирком бр. Никитиных, помещавшимся на думской площади. В то время как в течении сезона не хватало публики для одного только драматического театра,-- ее с избытком хватило на два цирка, не смотря даже на то, что Саломонский назначил цены местам, не во многом уступавшия ценам во время спектаклей Коклена. Говорили, что приманкой, кроме лошадей, служили и какие-то знаменитые клоуны, игравшие на разных инструментах. Может быть это и верно. Недаром-же Киев считается музыкальным городом!
С опереткой Савин однако не сразу решил разстаться: в перерыве, по окончании драмы и до открытия оперы, антрепренер городского театра пригласил опереточную труппу в составе г-ж Бельской, Тамаровой и гг. Чернова и Родона. Громадный успех имел Чернов, которого упрекали, что он, с такими выдающимися вокальными силами, подвизается в оперетке. Это был, впрочем, последний сезон деятельности Чернова в оперетке. Вскоре после Киева он выехал за границу, а затем я уже встретил его оперным артистом.
Драматическое общество в течении зимняго сезона мало проявляло свою деятельность; подвизался там, насколько помню, П. И. Вейнберг, репертуар которого, как известно, был крайне ограничен. Помню я еще один спектакль в пользу 12-ти летней девочки Софьиной. Она очень часто выступала как в городском театре, так и в обществе, исполняя небольшие роли, при чем обнаружила недюжинные дарования. Родители ее решили посвятить ее сцене, но неожиданная смерть отца разстроила все планы.
На помошь пришло драматическое общество, но спектакль в ее пользу дал что-то около ста руб. и затем о Софьиной замолчали. Где она и поступила-ли на сцену -- не знаю.
Несколько оживилось драматическое общество в летний сезон. Режиссером был приглашен Лелев, гастролировали г-жи Козловская, Рыбчинская, Волгина, г. Петипа и др. Я уже заметил, что не разделял взгляда общества на приглашение артистов и если интересовался деятельностью Общества, то только в отношении членов его, выступавших на подмостках его театра. В этом отношении могу заметить, что общество в течении сезона не выдвинуло ни одного, сколько-нибудь выдающегося, исполнителя, но за то с прискорбием отмечаю, что оно понесло крупную утрату в лице скончавшейся в тот сезон весьма талантливой исполнительницы Екатерины Львовны Рапопорт, принимавшей самое живое участие в деятельности общества со времени его возникновения.
Садовый летний сезон не представлял никакого интереса. Подвизался там Н. А. Ленский, который постоянно уже переходил от Савина к Иваненко и обратно, да еще г. Калинович, проделки которого дошли до того, что потребовали вмешательства полиции и суда. В саду Калинович до того опасался нападений разных лиц, которых он обирал на законном основании, что постоянно носил при себе револьвер. По поводу какой-то растраты, в которой обвинялся Калинович, он, помню, поместил опровержение в газете и когда его сравнили с Иваном Антоновичем Расплюевым и привели слова "мошенник и тон задает"! он вызвал автора на дуэль. О дуэлях Калиновича я уже рассказывал, а потому не стану повторяться; замечу только, что вызвав автора на дуэль, он в тот-же день скрылся из города.
Свободное копирование
