Киев. 1880-1892 - 14

Служа у Иваненко в качестве управляющего, Калинович, как уже сказано, пользовался неограниченным его доверием, которым, как и следовало ожидать, не преминул злоупотребить. Я уже упомянул, что в течение одного года управления Калиновича Иваненко не досчитался 14000 руб. и большую часть этих денег Калинович проиграл в карты; только около 4.000 руб. он истратил на обстановку своей квартиры, нанятой им на Козинке, в доме Паталеева. Обстановка эта была у него, впрочем, не долго и была им продана за безценок некоему Литвинчуку. Вот как это случилось: присяи. пов. Тальберг предявил к Калиновичу иск в несколько тысяч рублей по векселям и в обезпечение иска получил исполнительный лист о наложении ареста на обстановку в квартире ответчика. Узнав, что Тальберг на утро явится к нему в квартиру вместе с судебным приставом, Калинович стал с вечера искать покупателя на всю свою обстановку и при помощи одного своего приятеля нашел наконец в три часа ночи на Демиевке еврее Литвинчука, которого привез к себе и продал ему всю обстановку за триста руб., но под непременным условием, чтобы все вещи были немедленно взяты. Были наняты подводы и к семи часам утра квартира Калиновича была совершенно очищена. Когда в десять часов утра явился г. Тальберг с судебным приставом, они нашли пустую квартиру и только на одном из подоконников сидел Калинович, который, при приближении к нему Тальберга, высунул язык. Так кредиторы с Калиновича ничего и не получили, а еврей Литвинчук с легкой руки Калиновича стал шибко торговать и в настоящее время имеет в Киеве на Подоле громадный мебельный склад. Чтобы добыть денег, Калинович ни перед чем не останавливался. Как-то раз он заявил Иваненко, что в контрактовом доме на Подоле состоится спектакль с его участием и что он обещал дать для этого спектакля костюмы (у Иваненко их было много после театральной антрепризы и хранились они в особом помещении в саду "Шато-де-флер"). Иваненко изявил согласие и когда кто-то из служащих сообщил ему, что по распоряжению Калиновича из сада вывезены костюмы, Иваненко заметил, что об этом ему известно. Уже спустя месяца два, когда Калинович оставил службу у Иваненко, для постановки какой-то живой картины понадобились костюмы; пошли в сарай и, о ужас, он оказался пустым. Стали наводить справки и выяснилось, что все костюмы были Калиновичем проданы и Иваненко ничего больше не оставалось, как купить обратно ему-же принадлежавшие костюмы. Преследовать Калиновича Иваненко, по доброте своего характера, отказался.

 Не всегда впрочем Калиновичу проделки его удавались. Был такой случай. Явился Калинович к ювелиру Шпигелю и от имени Иваненко попросил бриллиантовый парюр, необходимый для какого-то подарка. Шпигель выдал и Калинович отправился с ним к хорошему знакомому Иваненко г. П. и опять-таки от его имени попросил две тысячи рублей, нужныя для уплаты жалованья артистам. Г-н П. согласился, но попросил зайти за деньгами через час, сам-же отправился для оценки парюра к ювелиру. Надо-же было так случиться, что П. для этой цели явился к Шпигелю, у которого этот парюр только что был взят. Навели справки у Иваненко и выяснилось, что он во всей этой истории ни при чем, а когда Калинович узнал о постигшей его неудаче, он, подобно Кречинскому, воскликнул: "сорвалось"! и на этом успокоился.

 Благодаря доброте Иваненко, многие крупныя проделки сходили с рук Калиновичу, но однажды он чуть было не попался из -- за десяти рублей. Подехав как-то ночью к номерам Кане, он попросил у швейцара до утра 10 руб., чтобы разсчитаться с извозчиком. Швейцар отказал, тогда Калинович заявил, что у него есть сто руб., но ночью негде разменять, а потому он, доверяя швейцару, оставляет ему эти сто руб. с тем, чтобы тот дал сейчас десять руб. для извозчика, а сдачу утром. Швейцар согласился, взял сторублевую и выдал десять руб. Калинович немедленно уехал, а когда на утро швейцар разсмотрел оставленную ему Калиновитем ассигнацию, то оказалось, что это бутафорская бумажка, работы бутафора Новикова. Швейцар хотел возбудить дело, но друзья Калиновича (а их было не мало между киевскими игроками) убедили швейцара за 10 руб. получить двадцать пять, и не обращаться к полиции. Насколько Калинович не брезгал и мелкими суммами видно из следующего факта: было как-то объявлено, что подвизающийся в саду "геркулес" Губерт вызывает желающих на борьбу, при чем победителю будут выданы часы. Нашелся какой-то крестьянин Быков, который Губерта и поборол. Калинович заявил однако, что борьба велась не по правилам, но Быков ответил, что готов опять бороться. Повторили борьбу и результат оказался прежний. Потребованы были часы, но их не оказалось, при чем Калинович преспокойно заявил, "мы не сомневались в победе Губерта и потому часы не были куплены"; публика потребовала уплатить деньгами Быкову, но Калинович и в этом отказал. Вмешалась полиция, послали за Иваненко и по его распоряжению Быкову было выдано 12 руб. Когда Иваненко, спустя долгое время, уже по обнаружении растраты Калиновичем 14 тысяч руб., стал проверять счета за летний сезон, то оказалось, что там значился расход на часы 20 руб., которые Калинович себе и присвоил. Должен заметить, что все неблаговидные поступки Калиновича являлись результатом пагубной его страсти к карточной игре. Как нарочно, он в Киеве наткнулся на компанию, которая его обыгривала наверняка, чего он не замечал и, желая отыграться, все больше и больше запутывался, прибегая ко всевозможным способам приобретения денег для игры.

 По отношению к товарищам Калинович вел себя прекрасно. Он никогда не отказывал им в помощи и делил с ними последнее. Нередко приходилось встречать маленьких актеров, которые, исключительно благодаря Калиновичу, ежедневно обедали и щеголяли в его костюмах. Вообще я должен заметить, что Калинович был человек добрый и скоро забывал причиненное ему кем-либо зло. Прибавлю еще, что это был человек недюжинного ума и очень талантливый артист. Если-бы не пагубная страсть -- имя его еще долго красовалось-бы на афишах и он занимал-бы видное место в театральной семье. К недостаткам Калиновича надо еще добавить, что это был выдающийся циник и большой развратник. Думаю, что в этом кроется причина, по которой жена его, Юлия Александровна (по сцене Михайлова), оставила его навсегда через несколько дней после свадьбы. С г-жей Калинович я был хорошо знаком и не мог не уважать в ней прекраснаго человека; по отношению к ней Калинович поступил крайне безчестно. На ее просьбу дать ей свободу он ответил требованием денег и довольно значительных и только под этим условием согласился на развод с тем, чтобы принять вину на себя. В Киеве этот развод состоялся, при чем Калинович с циничностью рассказывал подробности, как один присяжный поверенный подыскал ему двух свидетелей, в подтверждение факта прелюбодеения. Полученные по этой сделке деньги, Калинович вскоре проиграл в карты и после того скрылся из Киева. С тех пор я его больше не видел, но о похождениях его мне приходилось читать не мало; он попал даже за границу, где его видели в каком-то городе разносящим по улице анонсы за вознаграждение в несколько сантимов. Недавно я слыхал, что Калинович умер в Харькове, в нищете, в конце 1896 года что и подтвердилось.