Выдающейся артисткой на роли старух была Александра Алтиповна Дубровина; смело могу сказать, что я подобной артистки на это амплуа никогда больше не встречал. Когда я узнал впервые Дубровину -- ей было около восьмидесяти лет, она уже с трудом ходила, но своей аккуратностью могла служить примером для молодых; ни одной репетиции никогда не пропускала, никогда даже не опаздывала; роли знала превосходно, хотя выступала и в новых пьесах. До выхода на сцену Дубровина представляла собой слабую еле двигавшуюся старуху, с трудом говорящую, но стоило ей показаться на сцене и откуда бралась жизнь, да какая? Точно в несколько минут ей спадало с плеч лет сорок; любуясь игрой этой замечательной артистки, зритель испытывал громадное наслаждение; он забывал, что перед ним артистка, он видел живое лицо, целиком из жизни перенесшееся на сцену; никогда ни малейшего намека на шарж, хотя ее амплуа давало на то некоторое право, право, которым пользовались все, даже известные, артистки одного с ней амплуа. Я лично не знаю ни одной артистки, к которой как публика, так и товарищи относились-бы с таким глубоким уважением, как к Александре Антиповне. Вместе с Дубровиной служила и дочь ее Александрова -- Дубровина, занимавшая амплуа драматических актрис и отчасти graude dame. Это была артистка очень умная и хотя большим успехом не пользовалась, но главною тому причиной была непривлекательная ее внешность и крайне неизящная фигура. Всякому понятно, что при таких неблагоприятных внешних данных трудно занимать с успехом амплуа, избранное г-жей Александровой -- Дубровиной.
Как-бы хорошо ни проводила артистка свою роль, но иллюзии-то никогда быть не могло; чем сильнее были любовныя, сцены, чем с большей экспрессией проводились всякия объяснения, тем досаднее становилось зрителю, что героиней является г-жа Александрова, а не другая, пусть и слабее артистка, но хотя-бы с внешними данными, при которых получалась-бы какая-нибудь иллюзия. После Харькова я г-жу Александрову на сцене не встречал до 1891 г. в Киеве, но слышал, что она перешла на амплуа драматических старух. Во время пребывания ее в Киеве я убедился, что слух верен и что указанное амплуа достойно замещено. Г-жи Дубровина и Александрова памятны мне еще и потому, что из всего состава труппы Новикова это были единственные артистки, имена которых не фигурировали в "историях", которыми тот сезон порядочно таки изобиловал. Был впрочем один случай, где имя Александровой упоминалось в "истории", но артистка была пострадавшей и не пожелала, чтобы этот случай имел дурныя последствия для обидчика. Шел "Велизарий", роль которого играл Новиков, супругу играла г-жа Александрова, а Славский какого-то воина. Славский, по обыкновению, выражаясь деликатно, был не трезв. В последнем акте, к сцене смерти Велизария, Славский, которому показалось, что Александрова сделала ненужную паузу, крикнул ей: "да говорите-же, такая-то"! Надо полагать, что словечко было довольно сильное, так как вслед за этим Александрова грохнулась об пол, а Велизарий, уже умиравший, быстро поднялся со своего ложа и крикнул Славскому "вон"! Занавес опустили при живом Велизарие. Новиков решил удалить Славского из состава труппы, но Александрова простила и Славский остался.
Свободное копирование
