Большаков служил у Новикова как летний, так и зимний сезон, но зимой играл очень мало, так как с самаго начала сезона заболел плевритом. Едва оправившись от болезни, он начал вести прежний образ жизни и в скором времени умер.
Любского я тоже впервые увидел на сцене в Харькове; играл он исключительно пьесы Шекспира и, надо сознаться, брал больше криком, чем игрой, что не мешало ему однако иметь успех у публики. Выступил он в роли Гамлета и если к кому применим известный каламбур Ленского, то более всего к Любскому. Рассказывают, что Ленский, остановившись летом перед афишей, где значилось, что актер X. выступить в роли Гамлета, сказал: "Хам летом (Гамлетом) выступает"! Любский, выступивший в этой роли летом в саду "Шато-де-флер", напомнил мне каламбур Ленского; Любский не играл, а ревел, кричал, неистово жестикулировал и, тем не менее, понравился,-- понравился на столько, что Новиков оставил его и на зимний сезон. Зимой Любский выступал очень редко, так как чуть не ежедневно находился в состоянии невменяемости, избрав резиденцией кабачок, под громким названием "Славянский Базар". Этот кабачок был любимым местопребыванием Большакова, Славского и других "пьющих". Как-то раз назначен был "Макбет" и назначен по усиленной просьбе Любского. К началу спектакля Любского в театре не оказалось, нашли его в "Славянском базаре", но в таком виде, что в "дело он употреблен быть не мог". Привезли его в театр, вылили на него, как и на Гоголевского Прохорова, два ушата воды, напоили сельтерской водой с нашатырным спиртом, одели и выпустили на сцену. Началось с того, что Любский с первого-же выхода обнажил шпагу, с которой стал на всех бросаться, причем произносил такие фразы, которые никогда Шекспиру и не снились. Публика хохотала а артисты, бывшие на сцене, то и дело перебегали с места на место, опасаясь стоять близко к Любскому. Не смотря на то, что после каждого акта с Любским, с целью его отрезвить, проделывали всякого рода манипуляции, это ни к чему не привело и в одном из актов дошло до того, что артист грохнулся на сцене и, как его ни тормошили, не в состоянии был произнести ни одного слова. Занавес опустили, а когда я пришел за кулисы, то увидел Никифора Новикова в слезах. В первый раз в жизни я увидел Новикова плачущим и не мог о нем не пожалеть, в особенности после его слов: "за что погубили мое дело?" А что дело его погубили гг. Любский, Славский, Большаков и др.-- не подлежало сомнению! Этот спектакль до того выделялся но своему безобразию, что с того-же вечера в Харькове, при виде сильна пьянаго, обыкновенно говорили: "намакбетился". Не лучше вел себя и Славский. Как-то раз он допился до того, что наклеил себе усы волосами к телу, а марлей наружу, то-же он сделал и с бородой. Почувствовав себя на сцене неловко он стал сдирать бороду, при чем пускал в ход непечатные слова. И неудивительно, ведь больно было, и даже очень! Кроме страсти к спиртным напиткам Славский имел еще и пристрастие к картам. Игра велась в том-же кабачке "Славянский Базар". Как-то раз он явился в театр с сильно загримированным лицом, которое было испещрено синяками и даже кровоподтеками. Вид его напоминал Расплюева после неудачной игры. Стали справляться и выяснилось следующее: в "Славянском Базаре" шла азартная игра, к которой примазался и Славский; по началу ему повезло и он выиграл около ста рублей, но когда фортуна повернулась к нему спиной и он стал проигрывать, то отказался платить. Играющие потребовали уплаты денег, которые он только что взял, но Славский заявил, что не может, ибо дома у него семья, которая нуждается. Когда требования ни к чему не привели, играющие, возмущенные его поведением, принялись его бить и, как говорит Жупан в "Цыганском Бароне", бить обворожительно! Славский стал кричать "караул! убивают"! явился хозяин и некоторые из посетителей, несчастнаго освободили из рук расходившихся игроков и он в истерзанном виде прибежал в театр. Когда о происшествии узнали товарищи Славского, кто-то сказал ему "эх ты Расплюев, и не стыдно тебе".-- "И вовсе я не Расплюев, у него все отняли и поколотили, а меня поколотили, но за-то деньги при мне остались". Нечего прибавлять, что с Славским с того времени в карты уже никто не играл. Вообще в описываемый сезон пьянство и картежная игра были сильно развиты в труппе. Многие из членов труппы проводили, не исключая и дам, целыя ночи за игрой в стуколку, чем хорошо воспользовался кассир театра Б--ков. Недостатка в деньгах не было, так как кассир во время игры всегда снабжал проигравшегося, любой суммой, не забывая тут-же брать росписки в получении денег из кассы; некоторые из артистов проигрывались до того, что к концу месяца росписывались к книге, не получая ни одной копейки, а вместо денег Б--ов возвращал им их росписки. Уже к концу сезона узнали, что Б--ов играл нечисто и обыгрывал всех наверняка: хотя игра после этого и прекратилась, но было поздно.
Чтобы сколько-нибудь поправить дела, Новиков стал прибегать, как он выражался, к "форс-мажорам"! Так, он с своими опереточными силами вздумал ставить оперы. На первый раз он объявил о постановке "Аскольдовой могилы", при чем Торопку пел Бородин, и Новиков -- "Неизвестного". Хотя сбор и был полный, но опера прошла на столько слабо, что дальнейшия попытки в этом направлении были оставлены и Новиков стал прибегать к гастолерам как в оперетке, так и в драме. О гастролях Лентовского во время летняго сезона я уже говорил. В драме выступали в качестве гастролеров H. К. Милославский и П. А. Никитин; дела было поправились, но по* года стала настолько неблагоприятствовать, что и эти выдающиеся силы в конце концов не помогли. Вообще, этот летний сезон памятен мне потому, что я никогда еще не видал в Составе садовой труппы такого громаднаго числа артистов; стоило только явиться тогда в Харькове кому-нибудь из более или менее известных артистов и через два -- три дня он уже подвизался на сцене. Надо еще добавить, что Новиков был настолько щепетилен, что никому из предлагавших ему свои услуги артистов, подчас даже слабых, он не в состоянии был отказать и нередко брал их против своего желания. Милославский, всегда упрекал Новикова по этому поводу и заявил ему наконец, чтобы всех предлагающих свои услуги артистов он посылал к нему для переговоров, как с режиссером. Как сейчас помню, явился актер Нежданов. Новиков направил его к Милославскому.-- "Вам что надо"? спросил тот. "Дебютировать" -- "Ваша фамилия"? "Нежданов" -- "У нас слишком много жданных, которым делать нечего, нам нежданных не надо", ответил Милославский. Нежданов сконфуженно ушел и когда об этом узнали, то с предложениями услуг уже перестали обращаться.
Свободное копирование
