В составе труппы, сформированной дирекцией театра, находдилась г-жа Ланская, артистка драматическо-опереточная, вели можно так выразиться: она, выступая в драме, довольно часто выступала и в отрывках из опереток, а равно и в антрактах, распевая куплеты, как сейчас помню, "Все мы жаждем любви, (из "Прекрасной Елены"). Г-жа Ланская пользовалась особенным покровительством упомянутаго выше полицийместера Фоменко, который дошел до того, что публично появлялся с ней на гуляньях, разъезжая на городских лошадях. Помнится, городская управа нашла даже нужным указать г-ну Фоменко, что городские лошади даны ему для разездов по службе и что катанье с г-жей Ланской, к делом его службы не относится, но это указание не привело ни к чему. Особенно отличился г-н Фоменко перед бенефисом г-жи Ланской. Зная, что артистка эта, кстати сказать, безголосая, не пользуется симпатиями публики, Фоменко закупил все кресла 1-го и 2-го ряда и роздал своим близким знакомым и приятелям с тем, чтобы они поддерживали бенефициантку. Кроме того, Фоменко затеел подписку для поднесения подарка Ланской.
В то время, как городничий Антон Антонович желал на каждого бестию купца наложить по три пуда воску, Фоменко, для подарка г-жи Ланской, наложил на каждого купца по три рубля сер. и составил довольно приличную сумму, на которую и приобрети солидных размеров серебряный сервиз. О готовящихся овациях, знал, конечно, весь город и театр в бенефис Ланской был переполнен. Фоменко занял свое обычное место в первом ряду и как только бенефициантка появилась ни сцене, он вытащил из-под своего сиденья громадный ящик, раскрыл его и, самолично, протянул г-же Ланской. Нашлись в театре лица, которые были возмущены подобным образом действий Фоменко и раздались шиканья, Я также примкну ль к протестовавшим и, стоя рядом с Фоменко, неистово шикал. За таковую мою продерзость Фоменко приказал после антракта меня в театр не пускать, для чего у входа в партер и были им поставлены два полицейских чиновника. Сколько ни доказывали Фоменко, что подобное распоряжение незаконно... что он, поднося подарок, подносит таковой не как полицеймейстер, а как Фоменко, но он потребовал, чтобы я дал слово не шикать, иначе своего распоряжения не отменит. Я не согласился и объяснение мое с Фоменко дошло до того, что я нанес ему оскорбление, за что и попал под суд. О деле этом в то время много писали в периодической печати. На суде я доказал, что оскорбил не полицмейстера, а частное лицо Фоменко, подносившего подарки покровительствуемой им артистке и суд, согласившись с моими доводами, оправдал меня. Этот случай я привожу для того, чтобы показать, на сколько в прежнее время полицейские чины в небольших, хотя и губернских городах, играли видную роль в деле покровительства святому искусству и в чем это покровительство выражалось. Казалось бы, что после такого крупного скандала, сделавшегося достоянием печати, г-н Фоменко успокоится, но вышло не то; спустя две недели после бенефиса Ланской, г-н Фоменко подослал ко мне в театре одного из своих приятелей с предложением не шикать более артистке, а аплодировать, за что он, ( своей стороны, смягчит показание свое на суде. Г-жа Ланская должна была петь в антракте "Все мы жаждем, любви" и я изъявил согласие. Как только артистка появилась на сцене -- я стал аплодировать и кричать: "браво, Ланская". Кричал и аплодировал я так долго, что ко мне подошел дежурный пристав с просьбой перестать, но я ответил, что исполняю желание Фоменко и не унимался. Я кричал "браво", а Ланская пела, вышел дуэт не очень-то приятный и кончилось тем, что занавес опустили, а меня привлекли к суду за нарушение тишины, выразившееся в аплодисментах и криках "браво".
Покровительствовали артисткам не только полицейские чины, но и некоторые из купцов и свои отношения к, артисткам не стесняясь афишировали. Помню я купца Л--ва, покровительствовавшего какой-то артистке. Он часто занимал ложу первую от сцены и являлся в театр ко второму и даже третьему акту не ради пьесы, конечно, а с целью посмотреть на свою Дульцинею. Как-то раз он приехал в театр сильно "во хмелю", героиню (не помню пьесы) изображала покровительствуемая Л--вым артистка; по ходу пьесы герой в одном месте кричит ей "я тебя убью". Не успел он произнести эту фразу, как Л--в выдвинулся из своей ложи, и, сжав руку в кулак, крикнул на весь театр: "не смеешь, а то вот!" Раздался дружный хохот публики, Л--в раскланялся и, как ни в чем не бывало, занял опять свое место, а пьеса, прерванная этим эпизодом, продолжалась.
Театром курские купцы нередко пользовались для поддержания своего кредита. Об одном из богатых купцов, Т--в, пошли слухи, что дела его пошатнулись. Чтобы опровергнуть эти слухи,-- Т--в стал ежедневно бывать в театре, закупоря все самые дорогие ложи и снабжая ими своих приятелей и служащих. В продолжении всего спектакля в ложах этих то и дело слышалось хлопанье пробок от откупориваемых бутылок; шампанское лилось рекой, к публичным кутежам этим присоединялись и другие купцы, всегда охотники до выпивки и, после целой недели такого дебоша, слухи о пошатнувшихся делах т-ва прекратились и кредит его был восстановлен.
Возвращаюсь к артистам. Героев в исторических пьесах всегда играл Морвиль. Хотя он был актер не старый, но подражал артистам старой школы, что, однако, не мешало ему подражать очень неудачно. Любил Морвиль "нажимать педаль" и прибегал к фортелям. О фортелях комика Выходцева я уже говорил; трагик Морвиль прибегал, конечно, к другого рода фортелям; он стремился нагонять страх на зрителей и однажды нагнал даже такой страх, что я до сих пор об этом помню. В пьесе "Козьма Рощин", герой прибегает в одной сцене к кинжалу. Морвилю реквизитор вручил деревянный кинжал, но артист бросил его в сторону и потребовал настоящий, который, к несчастью, нашелся. Потрясая этим кинжалом в воздухе, Морвиль, по неосторожности, хватил им себя в ногу и так сильно, что кинжал засел довольно глубоко. Артист вскрикнул и, обливаясь кровью, упал на сцене. Публика встревожилась, занавес опустили, пьесу, конечно, не доиграли, а Морвиль, пролежав в постели с месяц, еще долгое время ходил на костылях. Когда Морвиль поправился, товарищи утешали его тем, что он никогда еще на сцене не выкрикивал так натурально, как в злосчастный вечер и что этот крик произвел на публику сильное впечатление.
Свободное копирование
