При театре, во время антрепризы Фолетти, состояло два присяжных ростовщика-еврея: Бонгардт и Софья Дорфман. Услугами этих лиц пользовались исключительно русские артисты, а услугами Бонгардта иногда и антрепренер. Милославский, всегда нуждавшийся в деньгах, обращался как к Бонгардту, так и к Софье Дорфман; к ней-же обращались постоянно и артистки, так как Дорфман не только снабжала их в трудную минуту-деньгами, но и приобретала для них на выплат бриллиантовыя и золотыя вещи; через нее, когда являлась необходимость, вещи эти и закладывались. Дорфман пользовалась большим уважением в театральном мире, так как брала крайне незначительный процент за свои труды и отличалась излишнею доверчивостью; до сих пор еще здравствуют многие артисты и артистки, состоящие должниками Софьи Дорфман и ее нередко можно встретить в том или другом городе, куда она является из Одессы дня получения старых долгов. У Дорфман есть замечательная черта: она не душит своих должников, а выжидает. Стоит ей узнать, что дела той или другой артистки поправились и она тут как тут; получит часть в счет уплаты и скроется до нового благоприятного момента. Еще несколько лет тому назад я встретил Дорфман в Киеве, куда она прибыла за получкой к одной из служивших там артисток Между прочим, она показала мне список своих должниц; из скромности я их не назову, но замечу только, что по этому списку, как на ладони, можно было видеть в какие годы какая из артисток бедствовала, когда поправлялась, когда широко жила и когда опять бедствовала: цифры долга, стоявшия рядом с именем артистки, ясно об этом свидетельствовали.
Другой театральный ростовщик Бонгардт не любил, как он выражался, путаться с бабами, он снабжал артистов деньгами, за поручительством антрепренера и являлся за получением в дни выдачи жалованья. Один только Милославский пользовался у него кредитом самостоятельно, да и то потому, что Бонгардт не желал отдать Милославского всецело С. Дорфман. Хотя Милославский был крайне неаккуратен, но Бонгардт относился к нему весьма снисходительно, уважая в нем большего артиста. Случалось нередко, что Бонгардт. являлся к Милославскому за получением денег, а уходил от него не только без всякой получки, но с облегченным карманом: Милославский так убедительно доказывал Бонгардту нужду в деньгах, что тот соглашался к старому долгу добавлять еще сотню -- другую. И на какие только хитрости не пускался Милославский, чтобы взять у Бонгардта денег. Как-то раз Милославский увидел в окно, что к нему направляется Бонгардт. Артист накинул на себя халат и улегся в кровать. Как только показался Бонгардт, Милославский стал охать и кряхтеть и слабым голосом сказал: "Спасибо, что пришел, болен, дай на лекарство, да на доктора, а то хоть умирай"! Бонгардт разжалобился и дал 25 руб. В тот-же день Милославский угощал приятелей устрицами в Петербургской гостинице и, запивая шабли, рассказывал, как он приобрел деньги на это угощение
Кроме Бонгардта у Милославского было не мало других кредиторов. Узнали они как-то, что Милославский собирается распродать обстановку своей квартиры и хочет переехать в меблированные комнаты при Мариинском театре. Узнали они это, когда обстановка была уже запродана и Милославскому оставалось только получить деньги и сдать обстановку. Чтоб выгадать время и обмануть кредиторов, Милославский, вместе с приятелем своим, известным театралом М. И. Ягницким, придумали следующее: когда кредиторы явились в квартиру Милославского, он передал Ягницкому в их присутствии чек Фолетти на предъявителя и попросил его вместе с кредиторами пойти в банк и, получив деньги, со всеми за него расплатиться. Ягницкий долго отказывался, Милославский все упрашивал, ссылаясь на свою болезнь, препятствующую ему выйти из дому; к просьбам Милославского присоединились наконец и кредиторы и Ягницкий согласился. У входа в банк Ягницкий попросил кредиторов подождать, так как неловко являться туда гурьбой, а спустя час он вышел из банка сияющий и указывая кредиторам на оттопыривавшийся боковой карман, пригласил всех к себе для рассчета. Кредиторы в веселом настроении пошли с Ягницким к нему на квартиру, но каково было их разочарование, когда Ягницкий, вместо кредитных билетов, вынул из кармана пачки гладко сложенной газетной бумаги. А где-же деньги? завопили они. Денег не дали, преспокойно ответил Ягницкий. Кредиторы бросились к Милославскому, но его и след простыл. Пока Ягницкий водил евреев в банк, а оттуда к себе, Милославский успел передать покупателю всю свою обстановку, получить деньги и переехать в номера при Мариинском театре, где вся обстановка принадлежала хозяину номеров.
Свободное копирование
