Начиная с 1877 г. Милославский жил очень широко, занимая громадную квартиру в д. Рафаловича по Пушкинской улице. У него очень часто бывали вечера, на которые являлись члены высшего местного общества. Велась довольно большая игра в карты, но Николай Карлович сам очень редко в ней участвовал, а за себя обыкновенно усаживал кого-либо из гостей, не обладавших средствами для подобной игры: проигрыш он принимал на себя, а выигры делил пополам.
Со смерти О. Ворониной Николай Карлович стал почти отшельником, распродал всю свою роскошную обстановку и переехал на дачу, а оттуда в гостиницу, где прожил до самой смерти. Когда Милославский жил на даче -- я бывал у него часто и нередко оставался ночевать. Летнюю труппу в то время держал артист В. Л. Форкати, кстати сказать, первый просветитель Одессы по части кафе-шантана. Зайдя как-то вечером в театр, я встретил Форкати, который сообщил мне, что только-что умер Николай Карлович. Что Николай Карлович был серьезно болен -- я знал, но такой быстрой развязки не ожидал. Чтобы проверить этот слух, я поехал на дачу к Милославскому, спрашиваю лакее: "как здоровье Николая Карловича?" -- "Ничего, очень веселы, у них гости." Я вошел, но ничего, конечно, не сказал по поводу слуха. Я засиделся и остался ночевать. Рано утром приехал кто-то из актеров и сообщил, что Форкати уже составил программу похорон и написал надгробную речь. Через некоторое время приехал М. А. Максимов и сообщил о том-же. Николай Карлович был в прекрасном расположении духа и М. А. рассказал ему как о слухах о его смерти, так и о составленной Форкати программе похорон и надгробной речи. К часу дня приехал и Форкати. Узнав, что Милославский жив, он видимо осмутился: трудился над программой похорон, написал речь и вдруг все это напрасно! Увидя Форкати, Николай Карлович весьма спокойно обратился к нему с просьбой прочитать надгробную речь. "Умру не услышу, а интересно какую ты про меня глупость написал". Положение Форкати было очень незавидное, и еще долго над ним издевались по поводу надгробной речи и больше всех -- сам Николай Карлович!
О поступлении своем на сцену Николай Карлович рассказывал не раз, хотя и не очень подробно; видно было, что воспоминания об этом событии были ему далеко не по душе, и, слушая Милославского, невольно приходило на ум, что рассказ ведется не без кое-каких пропусков. Милославский происходил из семьи Фридебуров; многие артисты уверяли, что семья эта носила баронский титул, но сам Николай Карлович никогда об этом не упоминал. Он называл себя просто Фридебуром, рассказывал, что состоял в военной службе и, выйдя в отставку, посвятил себя сцене. В то время сестра его в Петербурге играла довольно видную роль; узнав, что Николай Карлович желает дебютировать на сцене, она пришла в ужас. Звание актера считалось в обществе настолько унизительным, что сестра его предложила ему довольно приличную сумму, чтобы он отказался от своего намерения. Николай Карлович на это не согласился, а предложил компромисс: выступая на театральные подмостки он будет фигурировать не под своей фамилией, что причинит горе семье, а под каким-нибудь псевдонимом и тогда-же избрал псевдоним "Милославский". Дебют Николая Карловича состоялся на Императорской сцене, но успеха он не имел, о чем постаралась, главным образом, его сестра: она не желала, чтобы он играл в городе, где она постоянно проживает, так как это ее компрометирует и потому подобрала партию, которая его ошикала. H. К. все-же не унимался; недоразумения с сестрой закончились тем, что он, взяв снова от сестры приличный куш, обещал никогда больше в Петербурге не выступать и выехал в провинцию. Сдержали он слово -- не знаю, об этом Николай Карлович также никогда не говорил, равно не говорил и о своих дальнейших отношениях к семье. Впрочем, весь этот рассказ Милославского о поступлении его на сцену по проверке оказался вымышленным; на Императорской сцене в Петербурге он служил и имел успех; особенно нравился в "графине Кларе Д'Обервиль"; было это в пятидесятых годах; из Петербурга он перешел в Москву и тоже играл на Императорской сцене и уже после Москвы перенес свою деятельность в провинцию, где и оставался до самой смерти, последовавшей в Одессе в 1882 г. По поводу пребывания Милославского в Москве один из старых артистов передавал мне даже следующий факт, свидетельствующий о смелости этого, в то время, молодого еще актера. В Москву прибыл в первый раз директор Императорских театров -- Сабуров, с которым Милославский встречался где-то в Петербурге. Вся труппа Малого театра была в сборе в ожидании приезда г. Сабурова, не было одного только Милославского. Каково-же было удивление всех артистов, когда они увидели Сабурова, входившего в сопровождении Милославского; еще более их поразило, когда Милославский, обращаясь к Сабурову, с развязностью стал представлять ему всех членов труппы, точно он был первое там лицо".
