7 мая 1927 г.
Вчера были вечером у Егорьевых. Анна Радлова читала свои воспоминания, вернее впечатления о Франции, где она провела в 25-м году три с половиной месяца. Франция и Россия составляли антитезу, и Анна Дмитриевна "со светлым лицом и грешными глазами" олицетворяла Россию.
Конечно, такое изумительное лицо, как у нее, обязывает. Приходится быть архангелом или Мессалиной. Но... слава Богу, что у меня только длинные ноги и честные глаза.
Она была в архангельском одеянии -- черное с серебром -- и уже не имела права смеяться. Когда она смеялась, обнажались зубы с недохватами по бокам, хотелось поскорее надавить какую-то кнопочку и сделать ее серьезной.
Читала она низким, глубоким голосом, сидя в большом низком кресле и слабо шелестя листами рукописи. "В моем саду росли... (не помню) и лавры. Как это ни странно, лавры пахли не супом, а славой".
Она вскинула на меня черные глаза, слегка прикрытые нижним веком. "Хозяйка моего отеля удивилась, что я одна, и сказала мне: "Quand on est comme madame, on ne reste pas longtemps seule"" {Такие, как мадам, не остаются долго в одиночестве (фр.)}.
Опять тот же быстрый взлет коротких, очень черных ресниц. Я смотрела на нее честным взглядом и чувствовала себя девочкой. Потом пришел Сергей Радлов.
10 мая 1927 г.
Я еще даже не заключила договор на "Шарманку", а ее читают по радио. А мой перевод в "Вокруг света" не принес мне ни полушки. Ну, Бог с ними! Днем в воскресенье мы были на выставке в Публичной библиотеке, которую устраивал Петерсен.
Свободное копирование
