3 октября 1924 г.
К нам вселили пострадавших от наводнения в нижнем этаже "Домкомбедчиков". У них трое детей -- и конец нашему покою.
14 октября 1924 г.
По глупости или по доброте (в жизни, увы! это оказались синонимы) мы разрешили ночевать одному мальчику "хотя бы в прихожей". А в результате 6 душ въехало к нам в столовую.
20 октября 1924 г.
Ура! Ура! Нежданно-негаданно выехали наши сожители, т.к. в доме освободилась целая квартира, которая их соблазнила. Кроме того, дали электрический свет, что тоже действует бодряще.
В субботу, мы только вернулись с урока фокстрота, пришел М.В. Добужинский. Вид у него был утомленный, он был небрит и в свитере. Оказалось, что перед самым отъездом в Литву захворали его жена и младший сын Додя. Отъезд снова откладывался.
Он был очень мил, рассказывал про свои новые работы. Я все время любовалась его породистым лицом. Ему уже 49 лет, но в него еще можно влюбиться по уши. Сговорились, что мы в четверг пойдем посмотреть книги. Он хочет подарить Джимке кое-что из своей библиотеки. Он собирает все, что касается Литвы, изучает историю Литвы и литовский язык и хочет ехать на свою родину лояльным литовцем. Я очень бы хотела, чтоб Джон встретился с ним там. Бедняга, он живет так одиноко.
31 октября 1924 г.
Я живу тихо, замкнуто и счастливо. Довольно часто вижу Бронникова. Рада, что после стольких лет упорной кабинетной работы он начинает наконец писать для публики. Будет, вероятно, поставлена его пьеса, переделанная из романа Честертона, а "Русский современник" собирается печатать его статьи. Его успех как-то "заряжает" меня, но "разряда" до сих пор не последовало.
Свободное копирование
