***
Дневник.
Опять идут дожди: то грозовые, то тихие, но тёплые, летние. Понемногу хожу в магазины и на базар, но к вечеру всё очень болит. Приходится привыкать к боли, т. к. вылечиться в таком возрасте нельзя.
***
Но всё равно трудно быть подневольными, рабами захватчика, бесправными, ничтожными. Обижались и на свою власть: бросили на произвол судьбы, а ведь воспитывали так, что мы твёрдо уверовали: «Ни одной пяди своей земли не отдадим». Однако пядь дошла до самой Волги, до Урала. Потом уже стали всё объяснять, анализировать, раскладывать события по полочкам. А тогда, по горячим следам, было очень обидно и больно.
***
Дневник.
Сегодня у меня день особенный: исполнилось 40 лет старшему сыну Лёне. Даже не верится, что прошло столько времени. Всё это время очень свежо в памяти, как пережитое совсем недавно. День и радостный и грустный. Ведь и его молодость прошла, и всё сложилось не так, как хотелось, как должно было бы быть в действительности. Саша подарил нам цветы и поздравил меня и отца. Это тоже очень приятно.
***
Да ещё нас же считали чуть ли не изменниками, относились с пренебрежением, каждого проверяли со всех сторон, не мало арестовывали, судили, ссылали, но это, правда, старост, полицейских и т. д. Но клеймо было на всех, даже на старухах, которые стирали и выполняли другие грязные работы. Даже в анкете появился пункт «был ли на оккупированной территории»? Вот так-то! На эту тему кое-что расскажу для правдивого изображения тех событий. Ведь я обещала себе говорить только правду, какой бы она ни была.
***
Дневник.
Второй день без дождя. Устанавливается приятная летняя погода. Пока не жаркая, а тёплая, ласковая. Цветёт над окнами акация*. Воздух чистый и ароматный. Была на базаре. К сожалению, всё очень дорого: и овощи, и ягоды. Ведь весна опоздала почти на месяц. Дома тихо и скучно без Жени и Вали. Они ещё не вернулись.
(*Белая акация. Не кустарник, а большие деревья)
***
При встрече с Надей мы проговорили всю ночь (летом она коротка, а был уже на исходе май). Всю оккупацию у них так и простояли румынские офицеры, до самого отступления. Их не обижали, а дети даже усвоили некоторые румынские слова, стали кое-что понимать. Надя, конечно и я, очень беспокоились, переживали о своём родном человеке – она о муже, а я о брате Васе. Мы ничего не знали о его судьбе, кроме того, что он был с самого начала войны на передовой. Потом Надя рассказала мне о судьбе некоторых наших знакомых. В основном они пережили этот страшный период, как и все мы, в трепете и страхе. От военных действий никто не пострадал физически. Все успевали куда-либо прятаться.
Свободное копирование
