"В. Устюг, 9 января 1866 года
...Ах, как тяжело и скверно жить на свете! Чего бы я ни дал, чтобы, быть с тобой, мой друг. Но увы! хотя и есть земные силы, которые могли бы это сделать, но они не сделают, а небесные -- давно уже перестали помогать людям. От Зайцева я получил два письма: одно --- содержания воинственного, с подозрениями; другое -- примирительноег ибо он сам все напутал, обещав мне писать и не исполнив своего обещания. Подробнее напишу в четверг. Между прочим, он предлагает мне отказаться от "Русского слова" и вступить к ним и отдавать свои статьи для задуманного ими "Опыта", сборника статей. Первая книжка выйдет 20 января. Я ответил, что хотя душой я и в их компании и действительно я люблю его и Писарева, но нужно подождать новых обстоятельств, чтобы я мог оставить "Русское слово". На первый раз Зайцев предлагает мне сто пятьдесят -- двести рублей. Видишь, как!
Миша, пусть простит меня, что до сих пор ему не отвечаю; да и отвечу не по-немецки; во-первых, труднее для меня и, во-вторых, что нерусское письмо должно быть отправляемо чрез вологодское начальство..."
"В. Устюг, 13 января 1866 года
Дружок Людя. В заголовке следующего письма ты встретишь уже не В. Устюг, а Никольск, куда меня переводят. О причине перевода я напишу тебе в следующем письме. Теперь же я в хлопотах: заказываю ящики, нанимаю возчиков, завтра все укладываю, и если успею, то послезавтра отправляю вещи, а сам трогаюсь в понедельник (сегодня четверг). Понедельник вывез меня раз из Орла и привел в департамент, не вывезет ли он меня и ныне в Петербург или за границу..."
"Никольск, 26 января 1866 года
...Благоприятно подействовал Никольск и на меня: я здесь спокоен духом и имею всего трех знакомых, из них двух знал раньше: исправника и лесничего, и нового знакомого приобрел в лице помощника исправника. В Устюге же меня одолевали знакомые. Но какая же причина, что я попал в Никольск? Не угадаешь и очень удивишься: я дал пощечину (две) одному судебному следователю, господину в высшей степени дерзкому, глупому, зверю в семейной жизни и т. д. Люди, знающие его, говорят, что ему следовало получить их давно, но из местных жителей не нашлось ни одного человека, способного на это. Мои пощечины -- только финал истории, которая началась еще весной и в которой я действовал как третье лицо. Ты догадываешься, что тут замешалась любовь и ревность. Господин, получивший пощечину, имел смелость не только сказать мне. грубость, но даже погрозить пальцем; я воспылал, как пироксилин, и ответил грубияну языком, ему единственно понятным. Мало места, друг, с следующей почтой получишь подробное описание. Переводом в Никольск я очень пока доволен..."
"Никольск, 30 января 1866 года
...Меня ужасно обрадовало известие, что в октябре ты приедешь в Петербург. Жаль только, что октябрь не скоро.
"Русским словом" получено второе предостережение, после третьего журнал закроют. Благосветлов мне пишет: "Вот что надо делать: выбрать другое заглавие для такого же журнала, как и "Русское слово", и продолжать его издание при тех же сотрудниках и подписчиках". Посмотрим.
Я в Никольске уже десять дней, и живется мне в нем легко. В Устюге постоянно я чувствовал над собой полицейский надзор, и это такая пытка, который ты, конечно, представить себе не можешь. В Никольске умные власти, а в Устюге -- сама угадай: я не скажу. Прощай, мой голубчик. Целую тебя. Напиши, пожалуйста, Вареньке, что я целую ее ручки и что она божественная. С следующей почтой я напишу к ней большое письмо. Целую ее. Пожалуйста, напиши. Мишульку целую.
Я постоянно тороплюсь, потому что мало времени. И теперь горячусь, чтобы не опоздать на почту..."
Свободное копирование
