Польский Индиана Джонс - 1

Польский Индиана Джонс

Оссендовский пробыл в Соединенных Штатах около года. Перед тем как отправиться во Владивосток, он сотрудничал в Китае и Японии с американской экономической организацией, изучающей рынки. В Шанхае он пополняет необходимыми данными рапорт, подготовленный для некоего таинственного капитана Тибо, о политико-экономической ситуации в Урянхайском крае и Монголии. Не исключено, что это именно он вскоре станет послом Токио в Москве. На документе из архива НКВД посол Японии в СССР значится под фамилией Того. Вполне возможно, что это одно и то же лицо, однако транслитерация японских и китайских фамилий латинскими буквами всегда составляла трудность.

Когда Оссендовский переплывал океан, он уже имел готовую рукопись книги «Звери, люди и боги». Книга появилась в Нью-Йорке на рубеже 1921–1922 годов, а в Лондоне — в 1922 году. Ее перевод на польский язык, осуществленный в 1923 году, получил название «По земле людей, зверей и богов» с подзаголовком «Верхом по Центральной Азии». Ее переводы на русский, болгарский, хорватский, чешский, датский, французский, испанский, голландский, литовский, португальский, словацкий, шведский и итальянский издавались один за другим. Книга имела необычайный успех, она стала мировым бестселлером. Репортаж из ада, из глубины разогретого политическими страстями котла. Это подлинные свидетельства того, кто сам стрелял в красных, слушал предсказания лам, лично общался с «кровавым бароном», исходил тайгу, горы и пустыни, которых даже не было тогда на картах.

Успех, а вместе с ним большие деньги и контракты на следующие книги должны были последовать очень скоро. Может быть, Оссендовский сам его не ожидал? Он продолжал интенсивные поиски жены, оставшейся в России.

Об Анне Николаевне Оссендовской мы знаем очень мало. Говорят, что она прекрасно владела не только английским, но и другими иностранными языками. Семья Анны не очень охотно приняла ее супруга. Солидные русские купцы косо смотрели на подозрительного поляка, который марал бумагу писаниной и отправлял ее в газеты.

В докладной записке Квапишевскому о деле спасения жены Оссендовского было написано, что в августе 1917 года благодаря помощи Ликвидационной комиссии по делам бывшего Польского государства в Петрограде госпожа Анна «вместе с мужем приняла польское гражданство, а в феврале 1919 года она была арестована и в течение 6 месяцев находилась в тюрьме в Красноярске. После выхода из тюрьмы она была осуждена на пять лет общественных работ». Польское консульство телеграфировало Ос-сендовскому, что его жена остановилась в Томске на территории Технологического института в квартире профессора В.И. Минаева. Ее супруг с присущей ему энергией продолжал «спасение», подключив к этому делу польское посольство в Токио, Министерство иностранных дел в Варшаве, Польскую репарационную комиссию в Москве, посольства Швеции, Швейцарии и Дании в Советской России. Желая получить помощь американского Красного Креста, он подчеркивал тот факт, что его жена была одной из основательниц польского госпиталя Красного Креста в Петрограде.

В конце 1921-го — начале 1922 года Оссендовский продолжил попытки вызволить жену из русской глубинки. На этот раз он просит вмешательства вице-министра внутренних дел господина Корсака. Наконец приходит долгожданная телеграмма, извещающая о том, что Анна Николаевна жива. Однако после возвращения Антония Оссендовского в Польшу он уже не так заботится о приезде своей жены и даже не благодарит никого из тех людей, кто помог ему вернуть ее. Он весь в работе и разнообразных занятиях. Он служит консультантом по вопросам военной промышленности при Министерстве военных дел, консультантом по вопросам торговых отношений с азиатскими странами в Министерстве промышленности и торговли, а также преподавателем в Польском Свободном университете и в Школе генерального штаба.

В Польше Оссендовский сразу же попадает в водоворот различных дел, событий и людей. В письме от 6 апреля 1922 года он говорит: «Я еще нигде не работаю официально, так как, во-первых, не спешу, а во-вторых, я никого не застал из полномочных особ, так как они были в Генуе. Здесь, в Министерстве иностранных дел, против меня проводится кампания из сфер германофильских, хотя это самое министерство широко использует мои советы и информацию и даже для решения одного щекотливого вопроса меня посылают в Латвию. От чьего имени это делается, я не знаю, так как официального приглашения у меня нет, а сам я, ожидая возвращения пана Скирмунта [тогдашний посол Речи Посполитой в Лондоне Константин Скирмунт. — В.М.], я не предпринимаю никаких шагов <…>. Я много работаю, <…> выступил с двумя отчетами, <…> тема — мое путешествие по Азии».

1 апреля 1922 года Оссендовский выступил с отчетом перед Союзом врачей и естествоиспытателей в Варшаве. К выступлению перед варшавской элитой, большая часть которой получила высшее образование в российских вузах, он готовился очень старательно. Конспект занимал пять страниц. Свой доклад он начал с происхождения и состава экспедиции. Оссендовский очень подробно и компетентно описывал Урянхайский край. Он отмечал, что для охотничьих самострелов тогда еще использовали пули, отлитые из серебра и золота. Он описывал административный ламаизм, геологическую структуру и природные богатства, историю и политику Монголии, китайской провинции Каньсу и Тибета. Своим рассказом он просто очаровал слушателей.

Примерно через неделю, 8 апреля, он выступает с докладом о панмонголизме в Генеральном штабе. В конспекте обращает на себя внимание следующий фрагмент: «Мои мысли. Политика России и Германии: официальная и неофициальная. Они уничтожат нас руками азиатов. Вооружение! Газы, артиллерия, самолеты. Это должно сделать государство, а не общество, обезумевшее от интернациональной идеологии и изнуренное войной и ее результатами». Если принять во внимание тот факт, что в состав дивизий Красной Армии, которые пересекли восточную границу Польши 17 сентября 1939 года, входили в основном солдаты из-за Урала, то эту идею можно назвать пророческой.

В дневнике Оссендовского[1], который он вел до начала 1924 года, содержатся заметки о его путешествии в Азию, Соединенные Штаты Америки и другие страны. Там также можно найти записи, касающиеся политической ситуации в России. Но особо ценные сведения написаны мелким, почти неразборчивым почерком: он описывает проект организации в Польше производства… химического оружия. В списке предприятий, которые сделали ставку на введение этой продукции, мы найдем Военно-химический институт, Институт химических исследований, акционерное общество NITRAT и Союз химической промышленности. По его мнению, в работе должен был принять участие Военно-исследовательский завод, обеспечивая производство в мирное время, регулируя цены, разрабатывая технологию и методы производства. Он предлагает перенести из США фабрику анилина и создать ее филиал, а главных специалистов обучать за границей. Военный министр назначил лиц, ответственных за реализацию этой программы. Среди них — генерал Дзержа-новский, начальник III департамента (артиллерии и вооружения) генерального штаба, врач и полковник Мажецкий, начальник газовой школы. 30 июля 1922 года он подает прошение в Отдел военной промышленности и заявляет о своей готовности приступить к работе по организации химической промышленности от сырья и полуфабрикатов до готовой продукции. Оссендовский сообщает о том, что в России он был членом комиссии по мобилизации химической промышленности для военных нужд при Колчаке, а также изучал организацию этой промышленности в Германии и США, откуда он привез «схемы производства газов», а также что он является специалистом в области химии угля и имеет хорошие связи в Японии и Америке. Десятки страниц занимают подсчеты цен на сырье. Есть также там специальные перечни аппаратуры и рецептуры создания военных газов, а также адреса фабрик, в которых можно почти сразу внедрить производство полуфабрикатов. Условия закупки компрессоров и аппаратуры были обговорены с японскими фирмами.

Неизвестно, в каком объеме польский генеральный штаб взялся за реализацию этой программы. Правда, использование ядовитых газов было запрещено после окончания Первой мировой войны международными договорами, но почти через четверть века большинство европейских государств имели полные склады этой продукции.

На 1923 год Оссендовский запланировал написание 6 статей для журнала «Беллона», который выписывали в основном политики и военные: «Китай как военное государство», «Два новых политических явления: панмонголизм и панисламизм», «За кулисами официального милитаризма в России», «Польша — географический и экономический центр», «Японская империя: сегодня и завтра», «Соединенные Штаты и европейская политика». Эти мысли, взгляды и прогнозы заслуживали большого внимания, однако соотечественники их недооценивали.

Польский паспорт Оссендовскому выдал Государственный комиссариат. В нем было отмечено, что Оссендовский знает польский, французский и английский языки. Прописан он был по адресу: Варшава, улица Согласия, дом 8. Эта квартира принадлежала жене профессора Залевского, под научным руководством которого он 20 лет назад учился в Технологическом институте в Томске. Где он когда-то встретил свою первую любовь, Софью, невестку профессора. Теперь она была вдовой, а репатриированная из России жена Оссендовского приехала слишком поздно.

Ситуация в Польше была напряженной. Продолжалась интенсивная подготовка к предвыборной борьбе. Кружили слухи о возможном активном выступлении Винценты Витоса[2] во главе крестьянства, с одной стороны, и Войцеха Корфанты[3] во главе сил народной демократии — с другой. Все более отчетливо вырисовывается призрак гражданской войны и вместе с ней опасность внешнего вмешательства. Оссендовский все еще надеется на то, что Министерство промышленности и торговли пошлет его в Азию или Северную Америку на место Ипполита Г ливица.

В архиве Оссендовского сохранилось письмо на русском языке Эммануэля Нобеля из Стокгольма, в котором он благодарит Оссендовского за присланный экземпляр «Odjur, manniskor och guidar»[4] и прибавляет, что успел прочитать мировой бестселлер ранее, чем книга была переведена на шведский язык.

Нашумевший бестселлер наконец доходит и до рук соотечественников Оссендовского. На страницах «Речи Посполитой» («Rzeczpospolita») появля ются первые рецензии. Первые же мощные удары по Оссендовскому наносят Свен Гедин, путешественник с мировой славой, исследователь неизвестных территорий Центральной Азии и Тибета, а также доктор Джордж Монтандон, врач, антрополог и этнограф, кавалер ордена «Звезда Эфиопии», женившийся на русской. Последний находился в Сибири с миссией Красного Креста примерно в то же время, когда Оссендовский читал лекции в Омске. Оба публично обвиняли автора книги «Звери, люди и боги» в том, что он дает неточные и даже ложные сведения в географических и этнографических описаниях. Температура полемики в прессе резко повышается. Появляются такие определения, как «ложь» и «выдумка». Автора упрекают в ошибках и неточностях при описании путешествия по Центральной Азии. Ставится под сомнение правдивость описанных им приключений.