6 августа.
Снова был в Курске. На это раз четче, чем раньше заметили весьма своеобразное (хотя до известной степени и законное) отношение к курянам, которые оставались в городе во время немецкой оккупации. В большинстве областных и городских учреждений (обком, исполком и др.) работают либо люди, эвакуировавшиеся в свое время с ними, либо импортированные из тыловых районов страны. Мы познакомились случайно и разговорились с тремя сотрудницами из отдела кадров обкома: одна из них - москвичка, вторая - из Ельца приехала, третья - из Воронежа. очень много привозных на железной дороге.
Особенно подозрительно, вернее пренебрежительно относится пришлый народ и военные к молодым женщинам, которые жили при немцах. Их называют трофейными девушками, а еще чаще просто блядями. Часть из них, надо сказать, этого заслужила. Секретарь редакции „Курской правды“ Николаев рассказывал мне, например, что по данным неофициальной переписи в городе насчитывалось *** ребят, родившихся от немцев (это только те, которые были зарегистрированы в немецких ЗАГСах, а сколько не записывали и сколько родилось позже!). Будучи временно военным корреспондентом, Николаев присутствовал при допросе пленных, бывавших в Курске. На вопрос - как их там встретили, они отвечали: не только хлебом-солью, но лаской и любовью. Николаеву пришлось видеть письма, найденные у убитых и пленных немцев. В некоторых говорилось: „дорогой мой, кончай скорее войну и приезжай ко мне, я не могу больше без тебя“. Николаев сказал, что некоторых из адресаток он знал до войны, кое-кто были комсомолками.
Да и на наши вопросы жители рассказывали, что вот такая-то уехала со своим новым мужем в Германию, а такая-то заявила: пусть поставят рядом Ганса и моего мужа, и я прямо скажу, что люблю Ганса.
Мы ночевали в одной квартире. У хозяйки две дочери: Аня и Нина. Фамилия их Кацельман (отец - выкрест), они дальние родственники артиста Хмелева). 24-летняя работала у немцев переводчицей и, по единодушному заявлению соседок, была чрезвычайно доброй к офицерам. Младшая же Нина - небольшого роста, с изумительной фигуркой и пышными волосами - несмотря на свои 17 лет успела выйти замуж за немца официально, не считая прочего.
Жители рассказывают много нелестного о русских подлецах, находившихся на службе у немцев. Особенно ругают украинцев, из которых были созданы особые батальоны.
Рассказывают также, что за последнее время в немецкой армии усилилось дезертирство. Поэтому очень часто в Курске производились повальные облавы. Дезертиров вылавливали, заковывали в цепи и отправляли в Германию.
Наша машина сломалась и мы провели сутки в 3-м ремонтном участке, которым командует майор Пугачев. Вчера ночью он разбудил нас, сообщил, что в 11:45 вечера передавали приветствие т. Сталина по поводу взятия Орла и Белгорода.
- Утром я отправляю машину в Орел, - сказал он.
- Зачем?
- За запасными частями!
Вот деловой человек.
Кстати, о наступлении наших войск на Белгородском направлении мы узнали позавчера тоже у них. Останавливались для технической помощи шоферы с этого направления и рассказывали.
В Курске, как всегда, ночью была отчаянная канонада. Палили так, аж всюду дребезжали стекла. К слову: обратно из Курска я ехал с капитаном-зенитчиком, которого посылают учиться в артиллеристскую академию. Он был начштаба зенитного полка. Он сообщил свои любопытные подсчеты: на каждый сбитый самолет автоматической артиллерией приходится 500-600 снарядов, сбитый средними калибрами
- 346.
- А ночью огонь эффективен?
- Только с проекторами. А так - одна мораль.
Изнуряющая жара! Накануне отъезда в Курск ночевал со мной на одной койке Евг. Долматовский. По обыкновению он немилосердно хохмил, а затем рассказал, что написал большую поэму о плене на основании личных наблюдений.
- Память у меня плохая, а на стихи хорошая. Поэтому то, что надо было запомнить я излагал белыми стихами и запоминал. И такие черные вещи излагал этими пушистыми строфами, что сейчас самому странно, как умещалось…
В числе прочего он сообщил, что недавно был пойман один контрразведчик, который присутствовал при аресте генерала Понеделина. Он нарисовал совершенно иную картину его поведения. Вместе с членом военного совета он находился в танке. Танк подожгли. Они вышли и отстреливались до последнего патрона. Его товарища убили, его - ранили и захватили в плен. Он сказал, что никаких показаний давать не будет. Его увезли в тыл, поместили в хорошие условия, вернули документы (в том числе партийный билет) и предложили подписать обращение. Он наотрез отказался. Его били - не помогло. И, наконец, расстреляли. Если это так, то это по-новому освещает его фигуру.
Оскар Эстеркин рассказывает любопытную, прямо дворцовую историю. В Великих Луках долго сопротивлялся гарнизон крепости. Тогда один пленный немецкий лейтенант предложил свой план. 40 наших автоматчиков переоделись в немецкую форму и во главе с ним и нашим командиром ночью проникли в крепость. Пришли они под видом пополнения. Предчувствуя вопросы своей команде, лейтенант сразу во всеуслышание скомандовал (как было условленно заранее) „Кто скажет хоть одно слово - будет убит“ (что соответствовало бы действительности). Он потребовал, чтобы его провели к генералу - вручить пакет.
- Отдайте адъютанту!
- Нет, у меня личное поручение к нему.
Его повели, но за ним пошло десять немецких автоматчиков. Заметив это, наш командир отправил за ними своих. К генералу его не пропустили - возникло подозрение. Приближалось утро: обман бы раскрыли. Он хотел пистолетом проложить дорогу. Подняли пальбу немецкие автоматчики, по ним - наши.
Основной гарнизон не знал в чем дело. Началась паника. Воспользовавшись этим, отряд прорвался к своим, потеряв всего несколько человек. Немецкого лейтенанта наградили орденом Ленина.
Свободное копирование
