Прошло 3 года. Уже диплом на руках. А от меня никакого слова. Я всегда удивлялся, почему ее мама меня не выставила. Ведь я у девушки отнимаю столько лет, и твердой надежды на меня нет. А она матери заявила, либо за Мишу, либо вообще не выйду.
Прошло еще два года. Наконец, я все бросил, поехал в Батуми и сказал, идем, сегодня, же в ЗАГС, потому что, что будет завтра, я не знаю. Все это конечно меня мало красит, но что было, то было. Мы расписались по блату в тот же день, сели на пароход и уплыли в Сухуми.
Ой, как нелегко мне было привыкать. Я хорошо понимал, что моя жена красивее, моложе, чище, святее в сто раз, но сила инерции была всего сильнее. Мне понадобилось более трех лет жизни уже в браке, пока я понял, что люблю свою жену, только жену и никого кроме жены. Благодарю тебя Господи за этот главный подарок моей жизни.
Я все время сбиваюсь с хронологии и потом, мне приходится возвращаться. После окончания института для меня главным стал вопрос квартиры. Получить в обычном порядке я ее не мог. Во-первых, мы жили за городом и на нас не распространялись правила постановки на очередь. Во-вторых, у нас было столько кв. метров, которые намного превышали норму. А в-третьих городская очередь продвигалась со скоростью 12-15 лет, так что можно было в лучшем случае решить вопрос только к пенсии.
В связи с этим я хорошо понимал, что надо искать другие пути. Поэтому я начал искать такие предприятия нашей системы, которые меня знали, и вместе с тем строили квартиры. Надо было предварительно договориться, что я перехожу к ним на работу, а они, как построят, дадут мне квартиру.
Когда этот вопрос получил широкую огласку, к министру зашли трое: мой начальник, наш партком и профком. Они сказали шефу, что мы опозоримся во всем городе, если из-за квартиры отпустим своего воспитанника. Шеф обещал помочь. А я тогда уже был куратором авиационного завода. Именно они строили больше всех. Наш министр как-то встретил директора авиазавода и попросил его помочь мне. Тот знал меня, как куратора и пообещал помочь. Мне дали официальное ходатайство, я отнес его на завод и думал, что мои проблемы уже решены. Но тут меня пригласил зам директора и объяснил, что я претендую на двухкомнатную квартиру, А ее выдавать на 2 человека закон не разрешает.
Услышав такую отповедь, я просто растерялся. Столько трудов и хлопот и все в холостую. Но он был старый, битый жох. Неожиданно для меня, он вдруг сказал: «Но выход все же есть, сдайте ныне занимаемую вами площадь нашему заводу, и мы оформим, как обмен, а там другие правила».
Ушел я от него и стал думать, что мне делать? Площадь, которую мы занимали, принадлежала совсем другому заводу. У них с квартирами было бедственное положение. Поскольку завод был далеко от города, им надо было всех работников, в первую очередь рабочих, размещать у себя. Кто согласится потерять такую площадь?
Положение выглядело тупиковым. Но в то время должность зам. Директора временно исполнял бывший начальник цеха, с которым у нас были неплохие отношения. Я пошел к нему и рассказал все, как на духу. Он задумался. А что со мной могут сделать? Снять с должности? Так все равно снимают. А с начальника цеха не снимут. У них просто другого специалиста нет. «Давай твою бумагу». Я подал ему заявление, он на нем начертал сокровенных два слова: «Не возражаю». Но это было даже меньше, чем полдела. Надо было, чтобы районные власти подтвердили согласие.
Я пошел к председателю райисполкома. Он меня немного знал. Когда-то партбилет вручал. От меня узнал, что я из рабочих выбился в инженеры. В общем, биография вполне советская. К тому же в министерстве работает человек. Он подумал немного и все же решил подстраховаться. Позвонил в райком партии, объяснил им, что речь идет о воспитаннике района, и т.д. Короче говоря, подписал мне бумагу и пожелал успехов. Я бегом на авиазавод. Дал им заветную бумагу, он очень удивился, что мне удалось все это сделать, взял бумагу и отпустил меня. А дом еще только достраивался. Надо было прождать несколько месяцев.
И вот тут начались мои мучения. Я хорошо понимал, что бумагу на моем заводе мне подписал замдиректора, которого уже давно нет. А директор то не в курсе. Если узнает, в этом я был убежден, обязательно отменит. Вообще-то он был немного недоволен моим уходом в министерство, даже предлагал повышение, но я уже был связан своим словом Бабалову, и нарушить его не хотел.
За эти долгие для меня 4 месяца я на всю жизнь потерял сон и получил первый сердечный приступ.
Свободное копирование
