30 ноября.
Центральная тема - наступление наших войск в районе Сталинграда и на центральном фронте. Особенно ошеломительно на всех подействовало сообщение Информ-бюро о Сталинградском наступлении. Это было 22 ноября. Часиков в 12 ночи прибежала ко мне курьер Соня, пожилая, спокойная, вечно зябнущая или болеющая зубами женщина.
- Ой, т. Бронтман, идите скорее слушать!
Слушали, буквально затаив дыхание. Чувствовался какой-то огромный душевный подъем. Потом все кинулись по этажам, по кабинетам.
- У меня даже волосы от радости подымаются, - сказала Соня.
Прямо праздник! Я сел и написал передовую «Будет и на нашей улице праздник!» (помещена 23 ноября).
В Москве только и разговоров. Летчики звонят каждый день: нет ли известий новых? Подъем всюду. Хирург центрального института переливания крови Софья Борисовна Вихирева рассказывала мне, что сразу после опубликования коммюнике вдвое увеличился поток доноров. Хирурги с ног сбились, работают не глядя («в вену ли, нет ли..») до 10-11 вечера.
У Москвичей появилось приветствие: «С „Последним часом“ вас!»
И все ждали «Последнего часа». Когда же дня через три его перестали передавать и включили вести о наступлении в обычную сводку, у всех наступило этакое разочарование.
Немцы и остальная пресса меж тем усиленно писали о нашем наступлении в районе Ржева, Торопца, Великих Лук и на Волховском фронте. Мы (в редакции) ждали официальных вестей.
28 ноября они последовали. Был дан последний час о нашем наступлении на Центральном фронте. Я написал передовую «Новый удар по врагу» (напечатана 29 ноября). Дали несколько корреспонденций (Полевого, полк. Артеменко), сменив у них номерки «Калининский» и «Западный» фронты на «Центральный».
Маемся с корреспондентами. Севернее Сталинграда - Лидов и Ляхт (Григоренко), южнее
- Куприн и Акульшин. Положение там такое: в первые же два-три дня нам удалось окружить сталинградскую группировку немцев (примерно 12 дивизий), сейчас кольцо сжимается. Немцы яростно стремятся прорвать кольцо и извне и изнутри. Об окружении пока не даем, ждем результатов. Немцы уже вынуждены снабжать свой мешок на самолетах и наши за два последних дня сбили 72 транспортных самолета. Одновременно удар расширяется по флангам, на юге подошли почти к Котельниково, на севере - идем к Морозовской.
Судя по всему, удар был нанесен внезапно. На севере (в районе Серафимовича, Клетской) оборону держали румыны. Они сразу посыпались. В районе Располинской были окружены четыре румынских дивизии. Одна улизнула, три сдались. Их генералы заявили довольно любопытные вещи (см. об этом и об условиях сдачи в корреспонденциях Лидова в моем архиве). Сейчас бои приняли весьма ожесточенный характер и продвижение замедлилось: в драку вступили немцы.
На Центральном фронте наступление идет медленно и с большим упорством. Тут - сплошные немецкие части и, кроме того, они заранее знали о наступлении. Скрыть было невозможно: удар готовился почти два-три месяца. На этом участке у нас Полевой, Бессуднов, Калашников, едет Шур.
Шур вернулся с Карельского фронта, где был с начала войны. Привез любопытные суждения:
- У нас фронт тихий. Финны до минимума снизили активность. Раньше часто ходили к нам в тыл. Сейчас за лето было всего два случая. Гарнизонов в их тылу не осталось, войска стоят в одном эшелоне. От войны устали, часто не принимают боя, бегут, чего раньше не бывало.
Он удивлен кое-чем в редакции. «У нас на фронте после того, как человек 15-20 раз увидит, что едва не потерял жизнь, он начинает мыслить весьма краеугольно и смело. Должность для него ничего не значит. А тут кое для кого должность - дороже жизни.»
Рассказывает, что получается довольно много писем от жен, сообщающих о том, что они вышли замуж. Действует угнетающе. Одному командиру пишет другая женщина: «Ваша жена сошлась с моим мужем. Он носит Ваши костюмы. Это - подло по отношению к Вам. Она Вас не заслуживает». И в заключение: «Не пришлете ли Вы мне свою карточку, будем друзьями».
Такой же случай с бойцом. Был растяпа. Однако, отличился, стал орденоносцем, командиром. Друзья написали в сельсовет. Ему посоветовали «зазнаться». Сейчас она добивается его, а он - гоголем.
Свободное копирование
