Каждое утро электричкой мы втроём отправляемся в Москву, и каждый к своему «кусту». Жена и дочь выходят на «Новой» или «Электрозаводской» и продолжают путь на троллейбусе, чтобы добраться до детского сада на «Разгуляе», а там и ВИАМ рядом. Мой путь прочерчен давно и стабильно не меняется. В комнате нашей быковской частый вечерний гость наш друг Караян. Он, как и я, аспирант третьего года и у него появилось законное место в аспирантском общежитии ЦНИИТМАШа, которое, по непредсказуемой игре случая, на нашей Казанской дороге, в посёлке Ильинское, и платформа с этим названием следующая после Быково. Это близко, всего километра два, так, что можно даже прогуляться пешком по тропинке-с одной стороны лес, с другой рельсы. Доченька наша очень любит его визиты и сразу начинает с ним нескончаемую игру, в которой он фигурирует под именем «Витечка», но обычно зовёт она его «дядя Аля». Он терпеливо сидит на стуле, а она завязывает у него на шее платок и старательно пытается поправить его высунувшийся язык-имитацию удушения, и видя, что это не удается сделать, догадывается несколько ослабить крепенько затянутый на шее «Витечки» тугой узел. Язык «Витечки» моментально исчезает, занимая законное место, но ослабленный узел не нравится дочери, и она, поколебавшись, опять осторожно затягивает узел, после чего вся процедура повторяется, и так несколько раз. Как же втолковать этому бестолковому «Витечке», что надо потерпеть?
Она наполнена любопытством, ей всё надо знать, и на каждый вопрос должен последовать немедленный ответ. Особенно она любит перебирать пластиковые буквы детской азбуки и уже давно безошибочно называет любую из них, даже загадочные «мягкий» и «твёрдый» знаки, и уже совершенно немыслимую букву «Ы». Однажды в электричке на пути в Москву она разворачивает карамельку и неожиданно говорит: «Фкаим баба Ева». Мы удивлены, что это за «фкаим» и кто такая «баба Ева», а она показывает конфетную обёртку, где крупно значится производитель сладкого продукта: «Кондитерская ф-ка им. Бабаева». Вот так сюрприз! Но она на остановке в Малаховке продолжает нас удивлять, прочитав через стекло вагонного окна: «Кафе», потом «Выход». В самом скором времени она уже свободно читает простенькие детские книги, и когда только успела научиться? Приходится начинать учить её и письму, но это уже проще.
Она настороженно прислушивается к нашему «лексикону», где фигурируют «Хохол», то есть её папа, «Караян»-это обожаемый ею «Витечка», и особенно удивляется, что мама у «Караяна» превращается то в «Ефремяниху», то в «хохловскую жёнушку», то в «кусочек золота». А «кусочек золота» постоянно «начеку», и тщательно следит за внешним видом молодых учёных, и наш друг частенько оказывается в длиннополом халате «Хохла», когда его видавшие виды брюки с лохматыми обтрёпанными карманами превращаются во вполне приличного вида объект, в котором можно появиться «на людях».
Наша взаимная помощь в трудные дни проявлялась, вроде бы, незаметно, но ощутимо, и я вспоминаю, как поздним вечером Караян стучал в наше окно, выходящее в палисадник, чтобы передать так необходимые нам «до получки» десять рублей, которые он занял для нас у кого-то из своих друзей. А разве можно забыть, как мы, бывало, по утрам встречались в одной электричке, и я менялся с ним туфлями, потому, что в своих затёртых мне было неудобно появляться на заседаниях кафедры «Сопромат» МИСИ. Как не вспомнить это время, и наши наезды в театр, цирк, или походы на природу с друзьями, ночёвки у костра в лесу, или грибные «набеги». А незабываемая ночь встречи Нового 1968 года, в которую вся ЛИН в полном составе собралась в просторной студенческой столовой рупасовского общежития? Мы с женой за несколько минут до полуночи едва успели добраться до этой весёлой компании, которая уже успешно «проводила» Старый Год и готовилась встретить Новый. Лёлю сразу увлекли в дальний конец новогоднего длиннющего стола, а неизбежные «штрафные», полным-полнёхонькие рюмки, почти мгновенно стали наполняться повторно под новогодние тосты за здоровье, за дружбу, за процветание нашей ЛИН. Дальнейшее уже раскручивалось, как в тумане, и помню только, что я всё-таки добрался до своей жены и уже не отпускал её руку, хотя меня уговаривали, что Джулия Варданян, жена нашего старшего научного сотрудника Гумедина Суреновича, сейчас отведёт Лёлю в свою комнату, где они обе будут отдыхать. Помню, что я упорно не соглашался отпустить руку моей жены, и этот случай долго ещё был предметом шуток моих товарищей по ЛИН. «Весёлые годы, счастливые дни-как вешние воды промчались они».
Свободное копирование
